Судя по внешнему виду, парни не шутили. Земноводный разочарованно свистнул и присел за столом. Он долго выбирал себе блюдо, потом притянул первую тарелку с какой-то рассыпчатой крупой и жадно принялся за еду, позабыв про специи, непривычный вкус и другой колорит. Страшная усталость последних дней, злость, отчаяние, непонимание… Всё это торопливо заедалось острой индийской пищей, запивалось противным чаем. Лишь бы немного отвлечься.
— Коля, о чём ты думаешь? — Джинхэй подсел рядом и тоже приступил к еде.
— Напиться хочу и забыться, — пробурчал Николай, — чтобы вот этого всего не видеть!
— Это не поможет, — засмеялся монах, — проверено!
— Я знаю… Дай-ка мне вон ту тарелочку с фруктами.
Глава 15. Война
Наши враги дают нам прекрасную возможность практиковать терпение, стойкость и сострадание.
Далай-лама XIV
За стеной раздался шум, и в комнату стремительно вошёл Цихсан, по-прежнему в боевом снаряжении. Обычно приветливый командир был хмур, деловит и встревожен. Увидев Раджу, воин коротко кивнул и сразу перешёл к делу:
— Прости, что потревожил, Мудрейший, — молодой человек опомнился и снял шлем. — Мне нужен твой громовой порошок… Весь запас!
— Что случилось? — индус с трудом приподнялся, опираясь на посох. — Прорыв?
— Да, — коротко бросил гость, — жёлтые твари. Их много, они идут сюда, — он задумчиво повернулся к друзьям, оценивая их возможности, и принял решение. — Чужестранцы, я не могу заставлять вас, но прошу о помощи! Каждый боец на счету.
— Готов, — соскочил Земноводный, выслушав перевод. Он украдкой потёр больное плечо и быстро добавил. — Что делать?
— Я тоже иду, — вслед за Николаем ответил монах. — Какой у нас план?
— Народ уйнов благодарен вам, — низко поклонился Цихсан. — Твари растянулись по тропе, идут колоннами. Через пару часов первые отряды появятся здесь. Атакуем стрелами, а когда приблизятся, будем сдерживать огнём, потом врукопашную. Вот и весь план.
— Сколько их? — уточнили друзья.
— Дайюн, — резко ответил молодой воин. Джинхэй присвистнул и нахмурился, командир криво усмехнулся, надел шлем и поправил ножны, а культурный и воспитанный брахман зашипел и пробормотал что-то, явно нецензурное. Николай непонимающе переводил взгляд с одного на другого.
— Большое войско, — мрачно произнёс монах. — А у нас даже сотни не будет.
— А где драконы? — Земноводный вспомнил, как разбегались монстры при виде громадной рептилии. — Почему не используем?
— Твари убили Далонга и ребят на поляне… Они не вернулись, — Цихсан сжал кулаки и с горечью добавил. — От других драконов толку мало. Самка разжирела, мы ждём яйцо, а молодой — глупый и трусливый, учить бесполезно.
— Зря ты так, — укоризненно сказал Раджу. — Дети с ним прекрасно ладят!
Воин небрежно отмахнулся, продолжил:
— Он сам, как дитя. Здоровый, но огня боится! — Цихсан благодарно взглянул на Джинхэя, который стоял за профессором и быстро переводил фразы. — Нет у нас драконов, чужестранцы. И людей…
— Хорошо, — Николай обречённо уставился в пол, разглядывая каменные плитки, а затем гордо вскинул голову, подавив в себе минутную слабость. — Значит, будем воевать? Я готов!
— А про меня забыли, что ли? — рявкнул индус, грозно потрясая посохом. — Я не собираюсь отсиживаться!
Цихсан поспешил возразить:
— Мудрейший, ты стар! У тебя больные ноги…
— Вот что, юноша! — гневно заорал Раджу, со всей силы стукнув посохом об пол. — Выслушай и не смей перечить! Тридцать лет назад меня, обессиленного и израненного, подобрали в лесу. Твоя мать выхаживала неизвестного путника много дней. Твой отец дал мне кров и еду. Уйны приняли безродного чужака, и он был рядом все эти годы. Я видел, как рождались и вырастали дети, я видел потери твоего, а теперь и моего народа. И при мне появился один смышлёный мальчишка, что с раннего детства мучал бедного учёного нескончаемыми дурацкими вопросами. Он вырос добрым, сильным воином, готовым защищать свою деревню. Тот самый любопытный, а порой и несносный ребёнок, который учился всяким премудростям. Мальчик стал мужчиной, но теперь ему нужна помощь. Неужели престарелый наставник бросит своего любимого ученика? Неужели он отвернётся от семьи и людей, ставших ему родными?
— Да, учитель, — покорно ответил Цихсан и тут же лукаво улыбнулся. — Но в первые ряды не пущу! Боец из тебя никудышный. Будешь натягивать луки или заправлять огнемёты. И не смей мне перечить!