Но чтобы не навалилась при этом душная температура и не болело горло, словно туда гвоздей наколотили.
Он мечтал ходить в школу каждый день и получать отметки не только по русскому языку и математике, но и по физкультуре, и по пению, от которых он вечно был освобождён.
Он мечтал о том, чтобы в их квартире, где пахло лекарствами и даже радио говорило вполголоса, каждое утро громко трезвонил будильник!
Будильник-то у Тимоши был замечательный. Довоенный. Дедушкин. У Будильника был похожий на шляпку гриба здоровенный никелированный звонок, а на задней стенке брякали две серьги с полустёртыми лихими надписями: «Ход» и «Бой».
Старый Будильник работал, не зная усталости. Круглые сутки он считал минуты, пересыпал секунды и складывал их в часы, дни и годы. А в те редкие дни, когда мальчик был здоров, по утрам Будильник звонил. И тогда казалось, что там, внизу, под окнами дома, где шипели шинами и завывали троллейбусы, вдруг затрезвонил весёлый весенний трамвай (хотя трамваи здесь сроду не ходили, тут и рельсов-то не было!).
От такого отчаянного переливчатого звона просыпался даже Иван Карлыч. А уж он-то был не просто любитель поспать, он был Мастер Сладкого Сна! Профессионал. Спал Иван Карлыч самозабвенно: храпел, причмокивал во сне, стонал, разговаривал и даже отвечал на вопросы не просыпаясь. Он мог заснуть в любом положении и на любой срок. У него и любимая пословица была про сон: «Лучше переесть, чем недоспать!» В общем, спал он как сурок, потому что и был… сурком.
Нынче сурки — редкость, кое-где даже в Красную книгу записаны. А ведь были времена, когда ни один порядочный шарманщик без сурка на улицу не выходил. Сурки вытаскивали билетики со счастьем. Иван Карлыч очень любил об этом рассказывать. Он надевал старинное золочёное пенсне, как у писателя Чехова, и доставал с книжной полки открытку — репродукцию с картины старинного французского художника Ватто «Савояр с сурком».
«Вот, — говорил он торжественно, — вот, пожалуйста, нас, сурков, великие художники рисовали».
А ещё он любил рассказывать, как композитор Людвиг ван Бетховен написал про пра-пра-пра-пра-(и так далее) дедушку Ивана Карлыча замечательную песню «Сурок», которую вот уже много лет разучивают дети всех музыкальных школ мира. Тимоша её тоже не миновал и тоже старательно вымучивал на клавиатуре макаронными пальцами: «И мой всегда, и мой везде, и мой сурок со мною…» Иван Карлыч задумчиво покачивал в такт головой, сняв пенсне. Он был готов слушать эту пьесу всё время. Потом он долго промокал глаза кружевным платочком.
Ивану Карлычу много всего пришлось пережить, прежде чем он попал к Тимоше. О тех временах он не любил вспоминать. И когда мальчик приставал с расспросами, только махал бархатной лапкой и тяжело вздыхал: «Зачем ворошить кошмарное прошлое… Я счастлив тем, что под старость обрёл тихую пристань…»
Вот так они и жили. Папа и мама уходили на работу, когда Тимоша ещё спал, а возвращались частенько, когда он уже спал. Так что весь день мальчик проводил с двумя старыми своими друзьями — с Будильником да с Иваном Карлычем. С ними он играл и разговаривал, с ними смотрел телевизор и читал книжки. Бывало, что они ссорились, но не надолго, потому что любили друг друга.
«А если любишь, — говорил Иван Карлыч, — всегда помиришься…»
А ещё у Тимоши был дедушка — солдат. На стене, на фотографии. «Совсем молодой, прямо мальчик», — говорила мама. И до того схожий с Тимошей, что мальчику иногда казалось, будто это не дедушка, а он, Тимоша, сфотографирован там, в прифронтовом лесу, у какой-то разбитой телеги.
На дедушке-солдате была старая мятая ушанка со звёздочкой, прожжённый ватник без погон, широченные штаны с заплатками на коленках, огромные ботинки на заклёпках да обмотки, в которых ноги казались кривыми и тонкими.
Тимоша любил эту фотографию. Недаром она висела над его кроватью. Засыпая, он подолгу смотрел на своего дедушку и был уверен, что солдат на фотографии видит и слышит всё, что происходит в доме, и даже знает, о чём Тимоша думает и мечтает.
А когда на фотографию падали солнечные лучи, мальчику казалось, что солдат улыбается ему и даже подмигивает: «Не горюй!»
И странное дело: рядом с этой выцветшей фотографией тускнели самые яркие картинки и открытки…