Когда Хилари устала кричать, Флурной всё же умудрилась вставить несколько слов о необходимости подготовки населения в опасных зонах к эвакуации и приступить к мерам по предотвращению национальной катастрофы из-за возможного пробуждения Йеллоустоунского вулкана. Его извержение может привести к трагедии планетарного масштаба.
Клинтон начала кричать снова. Утихомирилась минуты через три. Наступила тяжёлая тишина.
Флурной хватило ума не сказать Хилари о включённой громкой связи. Сейчас это было уже ни к чему. Разве что госпожа Президент завелась бы ещё на несколько минут…
Генералитет армии США молча ждал, чем кончится разговор с Президентом.
Но ясность положения пришла с другой стороны.
Началось всё с мелкой дрожи в зале, как будто где-то рядом строители включили перфораторы. Серии вибраций через гладкую и твёрдую поверхность столов и пола передавались к рукам. Вибрации ощущались ногами через подошвы обуви. Смягчённые мягкими сидениями кресел, низкочастотные колебания явственно чувствовались даже генеральскими ягодицами, в том числе и дамскими.
Зал, полный высокопоставленных офицеров, затих.
Удивлённые и опасливые взгляды забегали по стенам, потолку, полу, несущим колоннам.
Войтель, оглядывая паркетный пол, пробормотал Дугласу:
- Что за чертовщина? Это строители? Или где-то забарахлил электродвигатель лифта?
Дуглас, озираясь по сторонам, ответил:
- Непохоже. Это подземный уровень с особым допуском. На время проведения здесь совещаний, заседаний штабов и работе команд по управлению операциями, рядом не может быть никаких строителей или несогласованных ремонтов. Какая-то авария? Вероятность ничтожна.
- Тогда что это?
- Не знаю, - задумчиво отозвался Говард.
Вскоре вибрации пола исчезли. Зал облегчённо выдохнул, все взоры опять обратились к растерянной Флурной.
Госпожа Президент ещё не отдышалась после своего эмоционального выступления и министр обороны подобострастно ждала, когда же её патронесса, наконец, успокоится и ответит по существу заданных вопросов.
Примерно через полторы минуты Клинтон пришла в себя и начала новую речь о том, что никому из военных нельзя поручить даже маленькую простую задачу. Не справятся. Совсем потеряли ответственность и умение думать! Как только посмели предложить отключить…
Возмущённую речь Хилари грубо прервали силы, которые плевать хотели на её высокий государственный пост и почётное место на всемирном Олимпе власти.
Пол под ногами тихо дрогнул, потом сильно дёрнулся, потом затрясся мощными толчками. Эти вибрации были уже совсем непохожи на работу ручного перфоратора.
С потолка посыпалась штукатурка, лампы освещения замигали, а громадный оперативный экран треснул пополам и накренился, повиснув на креплении с одной боковой стороны.
Всё помещение закачалось, заходило ходуном, как капитанская каюта на старинном парусном фрегате, попавшем в десятибалльный шторм.
Визг дам в генеральских мундирах заложил уши!
Высокопоставленные феминистки немедленно потеряли весь свой надменный начальственный вид, орали, визжали и бестолково метались по залу, сея всё большую панику в рядах своих подруг, которые из «несгибаемых железных леди» и «лучших офицеров армии США», вдруг, мгновенно превратились в охваченных ужасом, самых обыкновенных слабых женщин...
Кто-то из них, с перепугу, залез под стол. Кто-то, разинув рот и закатив глаза, сидя в кресле, бессмысленно раскачивался из стороны в сторону.
Адмирал Грин, встав с места, громко, на всё помещение гаркнул:
- Всем немедленно покинуть зал! Бегом! Операция «Несокрушимая решимость» окончена! Чуть тише добавил:
- Доигрались, дуры!
Говард, ухватив за шиворот какую-то из потерявших сознание подружек министра обороны, потащил её за собой к выходу.
Генералы и адмиралы-мужчины последовали примеру Дугласа и, закинув себе за спину отключившихся или визжащих женщин, поволокли их по коридорам и лестницам, прочь из здания Пентагона.
Во всём внутреннем пространстве пятиугольного архитектурного шедевра военного ведомства царили неразбериха и паника.
Сильная тряска продолжалась. В переходах, помещениях и на этажах рушились потолки, падали с кронштейнов мониторы, камеры наблюдения, картины и фотографии в тяжёлых рамах, валились мусорные урны, сыпались стёкла, качались стены.
Женская часть сотрудников военного ведомства, невзирая на высокие звания и почётную принадлежность к сильнейшей армии мира,металась в истерике, плакала, вопила и, вообще, вела себя совсем не так героически, как обычно показывают в голливудских фильмах женщин-воительниц.
Выбравшись из Пентагона и толпы бегущих служащих, с трудом удерживаясь на ногах из-за колебаний почвы, Говард добрался до своей служебной машины на стоянке, опустил спасённую женщину на землю. Присмотрелся к лицу, испачканному потёкшей от слёз тушью с накрашенных ресниц.
Это оказалась министр ВВС, госпожа Дебора Ли Джеймс.
- Вот чёрт! – непроизвольно вырвалось у Дугласа, - лучше бы я эту стерву там оставил! Вытащил бы кого-нибудь другого. Другую. А собственно, кого – другую? Там одни только стервы и были! Нефеменисток на таких уровнях власти в Америке не бывает!
Он стал всматриваться в толпу, выискивая знакомые лица.
Заметил Грина и Данфорда, волокших на себе дам в мундирах. Когда коллеги подтянули спасённых поближе, Говард увидел, что Данфорд вынес министра обороны США, а адмирал Грин – генеральшу Лори Робинсон.
Трое мужчин были испачканы в побелке, сыпавшейся с натяжных потолков, мусоре из перевёрнутых урн и ещё в чём-то мокром и неприятно пахнущим…
Эвакуация из Пентагона больше походила на паническое бегство, чем на организованное и чётко регламентированное мероприятие, которое по идее, в случае реальной опасности, должно было проходить по плану, быстро и слаженно. Это многократно отрабатывалось учебными тревогами, противопожарными мероприятиями и имитациями террористических атак.
Но учебные тревоги – это одно, а женские психология и физиология в случаях реальной опасности – совсем другое! Медицинский факт, подтверждённый поколениями предков и только что здесь происшедшим.
Здание Пентагона качалось, как на волнах.
Земля вокруг автомобильной стоянки покрывалась сетью мелких трещин, которые постепенно расширялись.
Машины срывались с места и, выехав на автобан, мчались по нему к развилкам дорог, постепенно исчезая из виду.
Тяжело дыша, подошёл Войтель. Вытащенную им из здания какую-то даму-генерала он только что передал медицинской бригаде дежурной санитарной машины.
Дуглас, открыв дверцу служебного автомобиля своего Управления, достал с заднего сидения пластиковую бутылочку с водой и плеснул из неё на лицо Деборы. Та заморгала, зашевелилась.
Передал воду коллегам.
Привели в сознание и двух других женщин.
Говард влез в машину и по спецсвязи вызвал вертолёт.
Потом приблизился к миссис Флурной и спросил:
- Госпожа министр обороны – что будем делать?
Мишель Флурной хлопала глазами с потёкшей на ресницах тушью и размазанной по лицу косметикой. Она плохо соображала. Пробормотала:
- Я не знаю… Клинтон нам так и не ответила…
Подошедший к ним адмирал Грин сухо заметил:
- Миссис Флурной, вы не забыли, что операция «Несокрушимая решимость» формально ещё продолжается?
Наши авианосцы в Средиземном море находятся в опасном противостоянии с русскими, а мы, Соединённые Штаты, внезапно оказались в состоянии катастрофы, стихийного бедствия, истинных масштабов которого пока даже не знаем. Нам сейчас время не воевать с русскими, а просить у них, да и у всего мира, помощи!
В это время здание Пентагона с треском и грохотом осело и рассыпалось… очень страшно и… символично.
Данфорд, после тяжёлой паузы, переведя взгляд с руин родного военного ведомства на одну из прямых виновниц случившегося, сухо и тяжело отрубил: