* * *
Рон был погружён в мучительные размышления. Гарри рассказал ему всё: начиная с причин, приведших к назначению отработки и последовавшем затем изнасиловании, и заканчивая прошлой ночью, проведённой в Малфой-Мэноре. Гарри поведал ему также и о своих чувствах к мужчине, который теперь утверждал, что готов умереть ради его любви. Рон просто не мог поверить, что после всего того, через что Гарри пришлось пройти, он был вынужден столкнуться лицом к лицу с ещё одним нелёгким испытанием. Но из всего сказанного он также понял, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд, и что во всей этой истории гораздо больше подводных камней, чем открыто взору. Он смотрел на Гарри, сжавшегося в комочек так отчаянно, что его голова была прижата к груди; дрожащего всем телом, словно бы ожидающего, что его в любой момент могут ударить. Рон был убежден, что если бы Гарри сейчас запел, то он просто не смог бы этого вынести… Совсем как те несчастные люди из легенды, что умерли от того, что их привыкшие к ощущению счастья сердца не смогли вместить всю эту непереносимую в своей примитивной агрессивности боль. Он должен был успокоить Гарри. Именно поэтому Рон стал медленно, дюйм за дюймом, подбираться ближе, и прежде, чем Гарри успел попрактиковаться на нём в своём остроумии, стиснул друга в железных объятиях.
Это не причинило боли. Не заставило Гарри содрогнуться. Он не помнил, чтобы Рон когда-либо раньше обнимал его, и если бы он так не боялся оскорбить Рона, то расхохотался бы в голос. Он ощущал в Роне некую лёгкую неприязнь, которая боролась в нём с чувством глубокой обеспокоенности и искренней привязанностью к своему другу; и насколько Гарри мог видеть, эта дружеская симпатия неуклонно побеждала все сомнения и неуверенность, которые у Рона, без сомнения, были. И Гарри был очень благодарен другу за его поддержку. Это заставляло его чувствовать себя значительно лучше и намного счастливее, и он обнял Рона в ответ. Это не было похоже на то чувство, которое дарил ему Люциус, но это было именно тем, что и ожидаешь от своего лучшего друга. И это заставляло его улыбаться, и Гарри не сумел сдержать тихого смешка. Рон поднял взгляд на него:
- Что?
- Ох, ничего. Просто я даже и не догадывался, что Рон Уизли может быть таким.
Рон нахмурился.
- Спасибо, Рон. Это очень много значит для меня. И ты действительно заставил меня почувствовать себя лучше. Насколько я могу судить по твоей реакции, ты на меня не сердишься? - с легким трепетом спросил Гарри.
- Сержусь на тебя? Гарри! Я зол на весь этот грёбаный мир, что так жестоко поступил с тобой. Я зол на Драко Малфоя, который постоянно пристаёт к тебе. Я зол на Снейпа, который назначил тебе эту проклятую отработку и преспокойно свалил до полуночи, бросив тебя там одного. Я зол на Люциуса грёбаного Малфоя, который сначала изнасиловал тебя, а потом заставил переживать все эти непонятные эмоции. И больше всего я зол из-за того, что он позволяет себе держать тебя в неведении относительно того, какого чёрта он всё это делает, и почему ты испытываешь к нему подобные чувства. Но я нисколько, слышишь, нисколько не сержусь на тебя. Потому что во всей этой истории ты - самый невинный из всех.
- Рон, вот теперь ты меня действительно пугаешь. Когда ты научился так глубоко сопереживать? Ты что, начитался книг по психологии?
- Очень забавно, Гарри, но думаю, что это именно ты смог открыть мне глаза. И я хочу, нет, скорее даже нуждаюсь в том, чтобы ты был моим лучшим другом, поскольку всё то время, пока ты был так далек от меня, я жил, словно в аду; и мне бы не хотелось потерять тебя снова.
- Спасибо. У тебя ещё есть вопросы? Ведь это я тут несколько часов распинался без умолку, пока ты выслушивал меня в гробовом молчании. У тебя должно было накопиться немало вопросов. Теперь, когда я знаю, что могу тебе доверять, я уверен, что твои вопросы не причинят мне дополнительной боли.
- Только если ты хочешь этого, Гарри. Я бы не хотел слишком торопить тебя с подобными признаниями.
- Всё в порядке. С некоторыми признаниями лучше не затягивать.
- Ладно. Ты любишь его?
- Я смотрю, церемониться со мной ты не собираешься.
Рон пожал плечами:
- Ты же сам сказал, что с некоторыми признаниями лучше не затягивать.
- Не знаю, честно, не знаю. Всё, что я могу сказать, это что когда я вижу его, то ощущаю удивительное спокойствие и чувство абсолютной защищенности. Когда он рядом, я знаю, что никто и ничто не может причинить мне вред, и что он и только он в силах излечить все мои раны. Даже те, которые нанёс он сам. Я буквально таю, когда он рядом. Я влюблён в его голос. И к тому же он просто великолепен. Мне нравится то, как он идёт по жизни. И неважно, жесток он при этом или добр. Чаще всего, у него одно неотделимо от другого. И он хорошо ко мне относится. Даже когда он насиловал меня, я понимал, что всё могло быть намного хуже. Его действия были почти любящими. И где-то глубоко внутри мне даже нравилось всё то, что он тогда творил с моим телом. Как и всё то, что он сказал мне вчера. Я прекрасно вижу все его недостатки, но я также уверен, что в глубине его души сокрыто и много хорошего. Он не может быть абсолютно плохим. Не тогда, когда он со мной.