Празднование эсалы – дневные и ночные, при свете факелов, шествия, в которых может принимать участие до сотни ярко разукрашенных слонов и демонстрируют свое искусство многочисленные музыканты, танцоры, певцы, фокусники, – одно из экзотических «чудес» острова, собирающее зрителей со всех концов Ланки и из других стран.
Сингальский фольклор практически неизвестен у нас в стране, хотя он, несомненно, представляет интерес как для фольклористов, так и – в силу своей занимательности – для широкого читателя.
Сказки еще в начале нашего века были неотъемлемой чертой деревенской жизни на Ланке. В докладе Л. Л. Мерварт Сказочной комиссии Русского географического общества «Техника сказывания сказок у сингальцев», сделанном в 1926 г., говорится о трех популярных родах сказывания сказок: общественно-ритуальном, придворном, где рассказчиками являются профессионалы, и обыкновенном сказывании непрофессиональными сказочниками.
Как отмечает Л. Л. Мерварт, общественно-ритуальное сказывание сказок имело место по праздникам, по окончании жатвы. Рассказывались в основном джатаки{2}, рассказы из жизни Будды и богов-покровителей, истории буддийских реликвий, дагоб и монастырей, перемежающиеся сказками-анекдотами. Слушатели благодарили сказочника мелкими подношениями – деньгами, бананами, бетелем.
Профессионального сказочника могли приглашать к себе вельможи, желающие на ночь послушать сказки. Такой тип сказывания сказок JI. Л. Мерварт обозначает как придворный. Здесь рассказывались джатаки, легенды, отрывки из исторических хроник, сказки о животных. Многие сингальские вожди имели своих сказочников. Желающий стать профессиональным сказителем должен был в течение нескольких лет сопровождать какого-нибудь известного сказочника.
Рассказывать сказки в свободное время могли любой сингал или сингалка. Сказки рассказывались либо к случаю, как иллюстрация какой-нибудь житейской ситуации, либо без всякого повода.
Так обстояло дело в начале века. Этот этап развития сингальского сказочного фольклора нашел свое отражение в самом значительном труде в этой области – трехтомном собрании сингальских сказок, насчитывающем 266 сказок, которое было издано в 1910 г. английским ученым Г. Паркером (сказки здесь даны в переводе на английский язык). Публикацию сказок Г. Паркер сопроводил предисловием страноведческого характера и научным комментарием, где основное место уделяется указанию параллелей сюжетов и отдельных мотивов сингальских сказок в литературе и фольклоре народов Индии и других стран. Особый интерес и значение это издание приобретает еще и потому, что Г. Паркер, в отличие от других собирателей, не подвергал сказочный материал никакой обработке. Научная ценность и популярность издания обусловили необходимость переиздания, которое было осуществлено в Шри Ланке в 1971-1973 гг.
Что касается сказок, изданных на сингальском языке, то особой популярностью пользуются сборники А. П. Гунаратны «Ран кэкира» («Золотой огурец»), «Нагуль Мунна» и «Синхала катандара» («Сингальские сказки»). Первые два сборника вышли двумя изданиями в 1959 и 1963 гг., последний был опубликован в 1967 г. при содействии ЮНЕСКО. Какой-либо комментарий к сказкам в этих сборниках отсутствует. Составитель не приводит сведений о рассказчиках и, говоря об отношении к текстам, указывает только на стремление «сохранить особенности деревенской речи». Сборники А. П. Гунаратны не являются строго научными изданиями, их ценность определяется в первую очередь тем, что в совокупности они составляют самое большое собрание сказочного фольклора на языке оригинала, осуществленное в условиях быстрого угасания сингальской сказочной традиции.
Собрание Г. Паркера и указанные сборники А. П. Гунаратны составляют основу предлагаемого читателю сборника. Г. Паркер систематизирует сказки по кастовой принадлежности рассказчиков, В сборниках А. П. Гунаратны какая-либо систематизация отсутствует. В настоящем издании принята традиционная для серии «Сказки и мифы пародов Востока» классификация сказок по жанрам.
Сборник открывается небольшим разделом мифологических и этиологических сказок. Их объединение и выделение в особый раздел в известной мере условно, так как некоторые из них с большим основанием могут быть отнесены к другим жанрам – например, «Рассказ о кошечке брахмана» можно классифицировать как кумулятивную сказку о животных. Однако все эти сказки по ряду признаков близки мифу и сохраняют с ним отчетливую связь, в первую очередь по характерной для мифа теме – объяснение происхождения окружающего человека мира. Кульминационным моментом повествования оказывается космическое или оборачивающееся космическим личное приобретение, в некоторых случаях имеющее негативным характер, – так, отделение неба от земли связывается с концом былых благих времен («Как небо поднялось наверх»).
К собственно мифам с наибольшей вероятностью могут быть отнесены «Как создали Землю», где своеобразно преломляются индуистские космогонические мифы, и «Рассказ о Батмасуре». В остальных сюжетах мифологические темы решаются средствами басни и сказки, чаще бытовой.
В отличие от мифологических сказок, сказки о животных – жанр, прекрасно развитый в сингальском фольклоре. Эти сказки давно прошли архаический и классический этапы своего развития. В них ощущается влияние литературной традиции, которое привело к усилению дидактической тенденции, что вызвало сближение в рамках сингальского фольклора двух жанров – сказки и басни. Присутствие в сингальском фольклоре значительного числа басенных сюжетов, где также действуют животные, ставит задачу разграничения басенных и сказочных сюжетов, возможное на основе выявления басенных и сказочных сюжетных схем. В соответствии с выводами Л. Виндт и М. JI. Гаспарова{3} басенные сюжеты строятся по схеме Замысел – Неожиданный результат, так как в основе развития сюжета лежит замысел, оказывающийся нереализованным вследствие неправильного поведения персонажа. Что касается собственно сказочных сюжетов, то они фиксируют основное внимание на различного рода проделках – трюках животных, именуемых в исследованиях по фольклору «трикстерами».
Построение сказочного сюжета зависит от исходной ситуации и мотивировки основного действия. Если завязку образует ситуация, опасная для жизни главного персонажа или его потомства, и мотивировкой действия является самозащита, то сюжетная схема будет иметь следующий вид: Опасность (Беда) – Трюк – Ликвидация опасности (Спасение). По степени реализации опасности в исходной ситуации можно выделить несколько их типов: 1) персонаж находится в таком месте, где ему может угрожать более сильное животное или человек («Шакал-деватава», «Как шакал обманул брахмана»); 2) персонажу противостоит конкретное, более сильное животное, которое, однако, не осознает своего превосходства («Хитрость к месту», «Я твой отец»); 3) персонаж оказывается во власти сильного животного или человека («Леопард и теленок», «Киннара и попугаи» и др.).
Каждому из двух первых типов исходной ситуации соответствует определенный вид обмана. В первом случае животное старается заполучить чью-либо помощь. Чтобы помощь была оказана, оно создает видимость возможного приобретения для своего помощника: шакал обещает идущему мимо человеку несуществующие сокровища («Как шакал обманул брахмана»).
Во втором случае обман носит иной характер: поскольку сильное животное не уверено в своем превосходстве, то слабое животное пытается казаться опаснее, чем на самом деле, и создает видимость возможной утраты для сильного животного: коза громко сообщает козлятам, что леопард наконец приближается к пещере, где они прячутся от дождя, его можно будет съесть и утолить голод («Хитрость к месту»).
Какой-либо один определенный вид обмана для исходной ситуации третьего типа не характерен. Может быть создана как видимость возможного приобретения, так и видимость возможной утраты. Кроме того, слабое животное может создать видимость того, что ход событий противоположен действительному: шакал схватил черепаху за лапу, черепаха говорит, что он схватил корень, шакал отпускает лапу и хватает корень («Язык до беды доведет»).
3
Л. Виндт. Басня как литературный жанр, – Поэтика. М., 1927; М. Л. Гаспаров. Античная литературная басня. М., 1971.