Через полчаса езды пустыня сменилась ложбиной, бедно поросшей мелким кустарником, на безводье почерневшем и частично высохшем. Кое-где среди кустиков бродили тощие козы, срывая оставшиеся полузасохшие листочки. Животные стали встречаться и рядом с шоссе, поедая все бумажное, что выбрасывалось из проезжих автомобилей. Незаметно въехали в пригород, начавшийся с низких ветхих лачуг, такими же серыми, как и весь окружающий ландшафт. Но еще немного пути, и произошла резкая смена картины. Выросли, словно из — под земли, плоские высотные здания с ослепительным блеском стекла и реклам. По сторонам улиц потянулись магазинчики, базары, насыщенные разноцветной массой народа.
Без задержки миновали портовые ворота с вооруженной охраной и, проехав еще с милю, остановились на причале рядышком с белым невысоким бортом рефрижераторного судна длиной около сотни метров. Тоболин взглянул на задиристый кверху форштевень и прочел название с тщательно обновленными черной краской буквами: «ВИГО».
Покинув оппель, Тоболин сразу же почувствовал телом и лицом благотворное влияние моря. Приятная прохлада от воды подняла настроение. Полным ходом шла выгрузка. По причалу, надрывно урча дизелями, двигались многотонные грузовики, сновали в желтых спецовках докеры.
Капитан рифера, с которым Тоболину не приходилось встречаться, и теперь увиденный впервые, оказался человеком небольшого роста, кругленький, словно надутый мяч, со смешной молодежной прической густых темно-русых волос. По возрасту выглядел гораздо моложе его. Ему от силы можно было дать лет тридцать пять. Тоболин поставил чемодан на причал и хотел было подойти к капитану, наблюдающему за процессом выгрузки. Тот, его заметив, сам преодолел разделяющее их расстояние торопливыми мелкими шажками. Гордо приподняв свою не очень опрятную голову на несколько длинноватой шее, не без достоинства представился:
— Николай Семенович.
Тоболин, назвав себя также по имени, отчеству, для полного знакомства протянул ему руку. Встречное пожатие показалось ему по — женски мягким и неискренним. Зато в его темно-серых небольших глазах заметил холодную подозрительность. Отчего такой прием, догадаться было нетрудно. Тоболин прибыл на судно не для подмены, а как бы в роли консультанта…Потому, наверно, Николай Семенович не стал спрашивать о далекой Родине, о новостях на берегу. Обошлось и без приглашения в капитанскую каюту. Николай Семенович сделал вид, что занят грузовыми операциями и после рукопожатий отошел в сторонку. Тоболина такая невежливая скромность, конечно, удивила, но не особенно придавая этому значение, хотел было с чемоданом в руке направиться к парадному трапу, как перед ним появился другой человек, сравнительно молодой с загорелой симпатичной улыбающейся физиономией. Поправив рукой ворот белой форменной рубашки с погонами, он живо представился:
— Виктор Иванович Онученко — старший помощник!
Пришлось улыбнуться и Тоболину. А вместо ответа подал ему направление, в котором было все написано: Тоболин Александр Андреевич, направляется на должность капитана-наставника. Старпому то было известно и без бумажки и в нее он даже не взглянул. Появление такого лица он явно воспринял куда проще, нежели его капитан. Указанной в направлении должности, как таковой, давно уже не существовало. Тоболин и сам понимал щекотливое свое положение, но что поделаешь, таким образом было запланировано отделом кадров. На одном из судов требовалась замена капитана и «Виго» должен будет где-то с ним встретиться. Прощаясь, начальник отдела кадров ему сказал:
— Подрейфуй, капитан. Если подмена сорвется, не волнуйся, мы тебя найдем.
Пройдет не так много времени, и иные обстоятельства поломают и план, и первернут жизнь Тоболина. А пока в его голове радужные мысли о своем будущем.
Старший помощник, экспромтом глянув на Тоболина насмешливыми хохляцкими глазами, выхватил из его руки чемодан и резво побежал к трапу. Тоболин нагнал его в коридоре надстройки. И пока шли рядом, тот успел рассказать короткий анекдот, который не затронул внимания Тоболина. Вручая ключ от каюты, заторопившись на палубу, старпом его проинформировал:
— Не беспокойтесь, в каюте полный порядок.
Тоболин в этом не сомневался. Так и оказалось. Койка красиво заправлена, свежее белье, на столе, на палубе ни пылинки, пара горшочков с цветами на подоконнике. И главное, свои туалет и душ. Тоболин никак не мог привыкнуть к общественным отхожим местам, после них у него возникали продолжительные запоры.
6
В тот же день к вечеру судно покинуло порт Александрию. И по случаю благополучного выхода капитан устроил небольшое торжество. Был приглашен и Тоболин. Когда он вошел в капитанскую каюту, там уже сидели старший помощник и старший механик. И, видно, для одного его, те двое наверняка уже слыхали, Николай Семенович приготовил маленький сюрприз. Подойдя к музыкальному центру, размашисто нажал на клавишу. Громко зазвучал знакомый голос. Его могли узнать без труда все те, которые хоть раз побывали на Канарах в порту Лас-Пальмас.
— Добро позаловати насе магазиня. В насем магазиня сямий дисевий товара. Прасю саходить. Пакюпай. Люче нигде ни найдесь. И посему тякой дисевий товара в нясем магазиня и сам не понимай!
Присутствующие дружно загоготали, словно слышали впервые. А Тоболин, которому несомненно понравилась подобная прелюдия, напомнившая о былых хороших временах, только улыбнулся и добавил немного своего:
— Штучки из Лас — Пальмаса. Кстати, было продолжение. Кто-то из советских моряков приклеил листок к уличному динамику, на котором оказался короткий стишок:
— И долго он висел? — спросил хохоча старпом.
Тоболин отвечал:
— Не знаю. Владелец магазина, я его хорошо помню, небольшой, жирный как поросенок, очень обиделся за индуса. Почему-то очень болезненно воспринял…Чуть ли не каждому посетителю пытался доказать, что никакой он не индус, а самый настоящий испанец. Хотя кто его знает, все они на одно лицо. Стопоря наливать перестал. Оскорбился.
Николай Семенович, будучи на правах хозяина, отметил выступление Тоболина бурным рукоплесканием и, признавая его авторитет, усадил гостя рядом с собой. На его лице не осталось и следа от той нахмуренности и нарочитой горделивости, как при встрече. К сожалению, продолжение оказалось не столь интересным, как начало. Насколько понял Тоболин, они собрались задолго до его прихода и пропустили не одну рюмку. От виски он не отказался, а выпив, не стал торопиться что-либо рассказывать. Да и вряд ли сам Николай Семенович уступил бы первенствующее место в разговоре. У него после определенной дозы, видимо, проявлялся талант говоруна. Излюбленная тема, нетрудно было догадаться, в таких случаях выходила на первый план-о женщинах. Раскрасневшийся, веселый и всем довольный, Николай Семенович красноречиво, с большим количеством эпитетов и сравнений, принялся рассказывать о своих похождениях. Катя, Вера, Тамара, Марина — поплыли имена, наверно, далеко не полного перечня завоеванных им женских сердец. В душе Тоболин нисколько его не осуждал, да и, действительно, со временем стал находить в его облике такое, что могло нравиться женщинам. Кстати, морские посиделки за рюмкой безусловно сглаживают сугубо ограниченный корабльный быт. Слушая, делая вид, что ему интересно, Тоболин, в отличие от старпома и старшего механника, вопросов не задавал. У такого невзрачного на вид человека женщины выстраивались в один ряд стройных, красивых, высоких, сексуальных звезд. Наконец, Тоболину слушать наскучило и, скромно попращавшись, ушел в свою каюту.
Судно шло курсом на Сицилию для сдачи оставшегося на его борту груза.