Не случайно здесь все чаще говорят о качестве обновления среды, о сохранении не только старых зданий, имеющих историческую и художественную ценность, но и целых районов. Всякие мысли приходят в голову, когда видишь синий дым костра, светло-желтый дождь в бликах солнца и белокаменную лестницу, ведущую в никуда. Так я и не узнаю смысла загадочной надписи «ваянг сату сторе»?
Разыскивал я как-то своего знакомого А Тека, который всегда быстро исправлял мелкие неполадки в машине. Он арендовал помещение на бензозаправочной станции «Мобил» — маленькая ремонтная мастерская, семейный бизнес «А Тек и сын». А Тека на станции не оказалось. «Переехал», — сухо ответил хозяин и новый адрес не дал. «Не поладили», — подумал я. Зачем помогать конкуренту? С этой чертой коммерческого Сингапура я сталкивался не раз.
Но парнишка — добрая душа, — заполнил бак и, отдавая ключ от машины, шепнул:
— Ищите бензоколонку «Калтекс» поблизости, но учтите: я вам ничего не говорил.
Так я нашел А Тека.
— Через час будет готово, — сказал он, и я ни обыкновению отправился побродить по окрестностям.
Не прошел и нескольких десятков шагов, как увидел зеленый фургончик. На них возят продукты и бытовые товары. Фургончик как фургончик. Сотни таких бегают по Сингапуру. Но что это? На корпусе красным по зеленому начертано: «Ваянг сату сторе, 91, Стивенс-роуд». Тот самый дом? Но ведь его уже нет!
Фургончик стоял рядом с домом, на фасаде которого — названия фирм, прачечных, складов. Типичный сингапурский дом. Поднялся на крыльцо. Звонок возвестил о моем приходе. Семейная лавка. Хозяин, седой благородный мужчина, из тех, кого не назовешь стариком, был занят подсчетами. У кассы сидела жена, уютная, тихая женщина. В отдалении слышался звонкий голос дочери. Эти люди были мне знакомы, хоть мы не обмолвились ни словом. Привычные лица, без которых для меня нет Сингапура. Гостю были рады. Я рассказал им о печальном костре, лестнице, ведущей в никуда…
Нет, они не видели, как экскаватор разбивал их дом. Здесь, на новом месте, неплохо, но бизнес пока неважный. Нужно время, чтобы к ним привыкли. Хозяин вдруг задумался и медленно произнес:
— Лестница, ведущая в никуда, так вы сказали? — Было видно, что фраза эта его смутила, не давала покоя. — Лестница, ведущая в небо, это точнее, — и замолк.
Жена вспомнила былые дни. Они жили в том районе еще во времена, когда был малайский кампонг, вернее, несколько кампонгов, которые назывались ваянг-сату, ваянг-дуа… (первый ваянг, второй…). Жители любили по вечерам под сенью пальм смотреть представления театра теней. Потому и название — ваянг. Затем на месте малайского кампонга построили дом, где пекли булки и плели мебель из ротанга, затем появился многоэтажный отель «Экваториал»… Но они по-прежнему называли свою лавку «ваянг-сату» — по привычке.
— А почему старый адрес на фургончике?
— Это память, — грустно сказал хозяин.
«Наверное, не надо было давать волю сантиментам», — подумал я. «Молчанием сбережешь чужие воспоминания, а стоит позволить себе растворить их в сентиментальных словах, как они тотчас поблекнут».
Хозяин словно почувствовал мое смущение и поспешно добавил:
— Хорошо, что вы зашли. Спасибо за память.
Однажды я рассказал эту историю знакомому сингапурскому художнику, надеясь найти отклик в его душе. Костер, лестница, зеленый фургончик с адресом бывшего дома… Реакция художника была ошеломляющей.
— Вот ведь странные люди. Только запутывают покупателей, — кисло промолвил он и твердо заключил: — Наверное, плохие бизнесмены.
Я еще раз убедился, что стереотипы — вещь ненадежная. И торговец может быть тонким лириком. «В любом нотариусе можно обнаружить осколки поэта». И художник может быть черствым. Впрочем, это был плохой художник. Из породы ремесленников от искусства, что работают на рынок, на потребу иностранным туристам, а они далеко не всегда отличаются тонким вкусом. Наш художник был хорошим бизнесменом. Не было у него лишь одного — искры божьей.
Фламинго в Джуронгском пруду
Безумная затея?
— Знаете, недавно в нашем птичьем парке появились на свет три розовых чилийских фламинго. Это — событие в Джуронге. Они редко рождаются вдали от родных берегов. Вот и еще три розовых пятнышка в пруду. — Ниттиянандам сверкнул ослепительными зубами.
— Что значит ваше имя?
— Нитти — на санскрите «вечный», янандам — «блаженство». Мы, тамилы, любим пышные имена, но это очень длинно, зовите меня просто Нитти.