Один раз в год — случается это в месяц девятой луны по китайскому календарю — на сампанах и тонгканах с развевающимися розовыми, зелеными, желтыми полотнищами плывут сюда почитатели бога с длинной белой бородой. Крошечный кусочек скалы застлан туманом от дыма тлеющих сандаловых палочек. Паломники, главным образом женщины, несут на алтарь богу красные и желтые свечи, фрукты, цветы, шафрановый рис, разрисованные яйца — символ плодородия, потом долго трясут сосуды с бамбуковыми пластинками, на которых обозначены цифры. Упавшая на пол пластинка укажет номер бумажной полоски, где будет начертана судьба. Женщины молят о здоровье, благосостоянии. хороших мужьях, которые будут их поддерживать в жизни и любить (именно в такой последовательности). Они просят Почтенного дядю, чтобы дети были послушными, ну а те, у кого детей нет, переходят узкую песчаную полоску и взбираются на холм. Там они увешивают дерево камушками, если хотят иметь сына, и кусочками ткани или крошечными веерами — если дочь. Впрочем, во время приливов, когда узкая песчаная полоска тонула и голова черепахи разлучалась с панцирем, им приходилось плыть на сампане или добираться вброд.
На холме, который лежит на панцире, находится мусульманская гробница — крамат. Место святое для живущих здесь малайцев. Полотнище у входа: желтая звезда и полумесяц на зеленом фоне. Приторный запах ладана в керамических плошках. Китайские паломники поклоняются и этой святыне (случай, прямо скажем, редчайший!). Они посыпают могилу лепестками и листьями, молятся, а молодожены увешивают гробницу камушками и веерами.
Чья эта гробница? Самые смелые считают, что здесь похоронена дочь пророка Мухаммеда. Но более популярна иная версия. Два аскета, араб Суед Рахман и китаец Ям, приплыли как-то на остров. Хотели прожить там три месяца, размышляя и созерцая. Но уже на третий день Ям не смог побороть голод. Араб посоветовал ему отправиться к сампану, на котором они приплыли, и китаец, к удивлению, обнаружил в нем воду и пищу. Отшельники еще не раз приезжали на остров и умерли там. Но легенда настаивает, что души их обитают на Кусу.
Теперь площадь острова возросла в восемь раз, он уже не напоминает по форме черепаху, и в пору большой воды голова ее не отделяется от панциря.
Бетонные дорожки ведут к храму и холму. Широкая полоса белого песчаного берега с плакучими казуаринами на месте бывшего моря, лагуна для купания, защищенная от сильного течения дамбами. Кусу стал одним из любимых мест отдыха сингапурцев, старых и молодых. Легенды живы. И, как это принято в Сингапуре, каждая имеет бесконечное число вариантов. Вот и Черепаший остров стал, оказывается, таковым потому, что выплыла из глубин огромная черепаха и спасла людей, потерпевших кораблекрушение и потерявших надежду на спасение. А потом черепаха обернулась островом. И плывут паломники на Кусу за надеждой. Но довольно легенд. Ведь мы на Сентосе и о других островах вспомнили кстати…
Почему Блаканг Мати?
Есть два пути на Сентосу. Один воздушный — по канатной дороге над проливом (я много раз любовался веселой картиной плывущих вагончиков, которые казались разноцветными мыльными пузырями). Мы встретились с Хоганом, работником Управления порта, у основания серой башни, где была одна из станций канатной дороги, но красные и голубые вагончики еще не проснулись, и мы, к радости сампанщика, сухого старика в пробковом шлеме, какие здесь еще носят сампанщики да рикши, отправились путем традиционным — морским.
И вот медленно идем извилистой тропинкой наверх среди стройных кокосовых пальм и густых деревьев нанка, которые заезжие гости часто называют хлебными, хотя растения эти разные, разве что дальние родственники, не больше. Сладкие плоды с оранжевой мякотью были аккуратно укрыты от птиц серыми мешками из-под цемента. Девушка в цветастой малайской одежде саронг-кебайе шла навстречу, грациозно неся на плече корзинку с зеленью. Серая обезьянка обожгла нас своим пронзительным, печальным взглядом, выглянув с верхушки пальмы. Она уже начала рабочий день — сбор урожая кокосовых орехов — и отвлеклась, увидев незнакомцев. Хозяин, сухой старик, погрозил было обезьянке, но, заметив нас, расцвел в улыбке. Мягко И красиво коснулся груди и лба, приветствуя гостей: «Салям!»
Рядом дом на сваях с табличкой «Мухаммед Нор, Блаканг Мати, 14». Первые слова — имя хозяина, но почему Блаканг Мати? — вопросительно смотрю на Хогана.
— Так раньше назывался остров Сентоса. Блаканг Мати в переводе с малайского значит «за порогом смерти». Не правда ли, звучит зловеще? — задумчиво произнес Хоган, и его шафрановое лицо как-то вдруг вытянулось.