Писчебумажный магазин Волшебного Писаря
Соня что-то сказала немцу и пошла в ту сторону. Немец остался стоят. Он смотрел ей вслед, а когда женщина скрылась за дверью, развернулся и пошёл на другую сторону площади.
Под полосатым навесом были свалены европейские газеты. Похоже, их продавали стопками и едва ли не на вес. Наверху, под пологом, висела целая гирлянда портретов Чан Кайши.
Немец протянул купюру. Улыбчивый китаец вручил ему сигаретную пачку из серого картона. Немец отошёл в сторону, посмотрел на пачку, потом с усилием спрятал её в карман и так и замер, упёршись взглядом куда-то в пространство.
Это всё было очень подозрительно.
Почему они пошли вместе, Лобсан уже догадался. Но сейчас появился ещё десяток вопросов. И про некоторые из них было неясно, кому задавать.
Придётся вспомнить семинарские навыки. Лобсан отступил в тень, достал из внутреннего кармана книжечку и карандаш и стал записывать всё, что клокотало в голове.
Шифрами он никогда не пользовался. Достаточно было писать на родном северо-монгольском диалекте тибетским письмом.
После каждого вопроса он поднимал взгляд на дверь писчебумажного магазина. Русская не появлялась.
Закончив с вопросами, монах спрятал книжечку и зашагал к магазину. Когда он открыл дверь, над головой мягко зазвенел колокольчик.
Внутри была по-европейский просторный зал, обшитый маленькими светлыми досточками. За прилавком - двое опрятных юных китайца с набрильониненными волосами. В углу на медном блюде дымили две китайские ароматические пирамидки.
Соня выбирала бумагу. Монах хотел подождать, но тут к нему подошёл второй продавец.
- Мне три рулона гуаньчжойской,- попросил монах по-английски, не открывая взгляд от Сони,- Только не каллиграфической. Мы сутры печатать будем.
- Вот, потрогайте. Просто замечательная. Тысячу лет прослужит.
Бумага и правда была превосходна. Тот случай, когда китаец знает толк в бумаге и каллиграфии вдруг заполучил английский аппарат и соединил умкния Востока с машинами Запада.
С мягким шорохом отодвинулась дверь. Из глубины магазина вышел мексиканец с белой шляпой в руке. Де ла Торре едва заметно кивнул продавцу, миновал прилавок и направился к выхду. Похоже, он был так глубоко погружён в свои мысли, что не замечал никого.
Лобсан успел разглядеть в проёме небольшой коридор, который заканчивался небольшой светлой комнатой. В комнате сидел за низким чиновным столиком ещё не старый китаец в новеньком красном халате с танцующими драконами и растирал тушь в каменной ступке.
- Простите,- окликнул монах де ла Торре,- вы не могли бы мне помочь?
- Нет,- отозвался мексиканец,- я ничего не понимаю в бумаге.
И, даже не оглянувшись, вышел прочь из лавки.
Ещё вопрос. Лобсан мысленно пообещал себе записать его в книжечку.
- Господин монах, как удивительно вас здесь увидеть,- произнесла Соня.
- Это почти случайность,- ответил он на другом языке,- так вышло, что мне тоже нужна бумага.
У Сони был такой вид, словно её ударила молнией. Красавчики-китайцы встревоженно переглянулись.
- Вы... говорите по-русски?- спросила Соня.
- Да. Не очень хорошо, больще плохо. Но говорю.
- Вы там... в Тибете... знаете все языки.
- Я родился в России,- как ни в чём ни бывало ответил Лобсан,- возле одного города... по-русски он называется Верхнеудинск. Если его не переименовали.
- Я слышала это название. Но никогда там не была. Вы, получается, друг степей калмык. Хотя я, конечно, не знаю, как это называется на вашем языке.
- Сейчас такая эпоха, когда имена и языки смешаны. Никто не уверен даже в собственном имени.
- И вы, получается, отправились в Тибет за мудростью.
- Да. По-русски это называется «университет».
Соня усмехнулась.
- Похоже, чудеса Страны Снегов для вас совсем не чудесны.
- У нас принято удивляться чудесам Европы.
- Я тоже раньше им удивлялась,- Соня опустила ресницы,- Давно,ещё в золотое петербургсое детство. Я не знала одного. Одного! Насколько скучно в этой чудесной Европе.
- А что об этом думает ваш муж?
- Мой муж занят интригами и утверждением своей правоты. Ему скучать некогда. Сегодня оказалось, что у него срочное дело в городском архиве. Он говорит, что тут спрятаны какие-то бумаги, которые во Франции давно уничтожены. А у меня закончилась бумага, пришлось просить герра Кластерманна меня сопровождать. Я не то, чтобы боюсь китайцев, по-моему, у каждого народа достаточно и подлых, и порядочных людей. К тому же, этоточень древний и культурный народ. Но я слышала, что европейке даже днём опасно появляться в Китайском Квартале. И чтотздесь все заправляют могущественные бандиты, прямо как в Одессе. Не могу сказать, что я до конца верю этим басням. Но спутник всё равно не повредит. Я сначала хотела пойти с господином Субботиным, но к счастью, он ушёл играть в крикет. Думаю, это и к лучшему. Вы, наверное, слышали, что стоит сойтись двум русским людям - и тут же начинается спор.