А губы у нарисованного китайца были толстые, совсем африканские.
- Что такое Фаньтань?- спросил Лобсан.
- Фаньтань - настольная азартная игра китайская игра китайского происхождения,- отрапортавал Гарри Ли,- Она очень популярна в Макао и среди китайских переселенцев в Северной Америке.
- Она похожа на Маджонг?
- И Маджонг, и Фаньтань - азартные игры. Но в Фаньтань играют не косточками.
- А что такое Богэпяо?
- Это называние китайской лотереи.
- То есть они считают, что Богэпяо и Фаньтань опаснее европейских лотереи и рулетки?
- Да, они так считают.
- Почему?
- Потому что Богэпяо и Фаньтань сделаны в Китае.
- Скажи ему, что я из одного тайного союза,- попросил монах,- и что я веду расследование. Мне нужно как можно больше узнать про Волшебного Писаря.
Гарри Ли перевёл.
Ноздри старшего Ли надулись. И он сам начал надуваться. На мгновение показалось, что сейчас он сдетонирует. Лобсан вспомнил, что бомбы, кажется, изобрели китайцы.
Но взрорвался только рот. Старший Ли говорил долго, очень долго. Он то помогал себе руками, то пытался сдержаться и хватался за полу халата, то снова срывался и начинал жестикулировать. Сын смотрел на него и кивал. Пару раз он порывался начать перевод,
- Отец говорит, что отлично знает этого мерзавца. И будь его воля, он бы удостоил уважаемого Чэня чести быть казнённым самым причудливым и долгим способом. Но сперва подверг бы его всем видам дознания, не проявив ни малейшего снисхождения.
- В чём же провинился Волшебный Писарь.
Гарри Ли начал рассказ. Похоже, эта история была новой и для него самого, поэтому он постоянно переспрашивал у отца. Отец отзывался рыком, словно раненый тигр.
Лобсан слушал. Разобраться в хитросплетениях китайских имён и взаимных обид было непросто. Ни за что не поймёшь, что чей племянник и кто с кем воюет. Просто какое-то «Троецарствие».
Всё началось с того, что четыре главаря городских Триад поделили рынок торговли опиумом и построили себе четыре роскошных особняка. Особняки были в европейском стиле, но стояли в чайнатауне.
Один из четвёрки, старый Чэнь, чьё прозвище Лобсан не запомнил, со временем окончательно уехал в родную Сычуань. Не то, чтобы он тосковал по родине, где гуляла гражданская война и шалили тибетские разбойники. Просто старика очень раздражал стук ночных поездов на недавно построенной железной дороге.
Сяожан был вторым из его сыновей. Со его старшим братом случилось что-то совсем нехорошее. Может быть, Сяожан постарался, а может и нет. Волшебный Писарь не любил дешёвого запугивания, он даже прозвиже взял, чтобы походить на приличного человека.
Денег Чэнь Сяожану было мало, он хотел власти. Он спокойно шёл на убийства, похищения, сотрудничество с англичаном. И за последние годы подмял, покорил или уничтожил и Лютого Тигра, и несколько командиров поменьше. Теперь ему послушна половина Китайского квартала. Если убрать полицию, то он захватит и другую половину. Три другие семьи ему не препятствуют. Теперь, когда на улицах стало безопасно, а громилы либо смирились, либо им «переменили одежды»
(- Это означает, что они были убиты,- пояснил Гарри Ли)
...условия для бизнеса и контрабанды сделались самые благоприятные.
Даже недавняя история с умершим гимназистом не ударила по их положению. Тело незадачливого Фокса Керуннена выдали медикам, а всю вину свалили на его одноклассника Киёаки Ёсиду. В конце концов, от японца, и к тому же шпиона, можно ожидать чего угодно. Владельца притона даже не задержали, он отделался простым допросом через переводчика.
Хакка он ненавидит из-за старых дел. А особенно из-за строительных контрактов. На фортификации работает несколько тысяч китайцев и Волшебный Писарь хочет, чтобы они платили ему. Но у хакка сильные позиции на этой стороне, в европейском квартале. Поэтому он не может им всерьёз навредить. Но по той же самой причине в Китайском Квартале за хакка никто не желает вступаться. Их считают с одной стороны, людьми низкими, с другой стороны - предателями, которые через свою низость сумели втереться англичанам в доверие.
Можно сказать, что это всё - естественный процесс. Китайское правительство очень неповоротливо, и даже генерал Юань Шикай не смог навести порядок. Но когда ты зарабатываешь на жизнь в чужой стране, то привыкаешь идти в ногу со временем. Китайцы перенимают у англичан еду, одежду, оружие. Потом они начинают интересоваться христианством. И, наконец, перенимают идеи, что народы должны проживать раздельно и негр или хакка не может быть равен англичанину или выходцу из Сычуани. Усвоить эту идею намного проще, чем христианство.