Выбрать главу

– Нет, благодарю, – ответил Оливер.

Мирски остановился перед самым разворотом. Оливер вышел из машины. Мирски развернул «Мерседес» и покатил домой, даже не взглянув на Оливера.

Через несколько минут рядом остановился «Форд» Агги.

– Михаил был для Евгения Сэмми, – произнес Оливер, глядя перед собой.

Они припарковались у самой воды. Оливер говорил, Агги слушала.

– Кто такой Сэмми? – спросила она, уже звоня Броку по сотовому.

– Мой знакомый мальчик. Помогал мне с фокусами.

* * *

Элси Уотмор сквозь сон услышала звонок в дверь, после звонка услышала, как ее покойный муж Джек говорит, что Оливера снова приглашают в банк. А уж потом поняла, что это не Джек, а Сэмми, и он говорит, что у двери стоят двое полицейских в штатском, должно быть, кого-то убили, и один из них лысый. В последнее время Сэмми думал только о плохом. Смерть и несчастья не выходили у него из головы.

– Если они в штатском, с чего ты взял, что они полицейские? – спросила она, надевая халат. – Который час?

– Они приехали на патрульной машине, – ответил Сэмми, следуя за ней. – Белом «Ровере». С надписью «ПОЛИЦИЯ» на борту.

– Я не хочу, чтобы ты крутился рядом со мной, Сэмми. Будет лучше, если ты останешься наверху.

– Не останусь, – возразил Сэмми, и вот это непослушание тоже тревожило ее. За несколько дней, прошедших с отъезда Оливера, мальчик изменился к худшему. Вновь начал писаться по ночам, хотел, чтобы все гибли в катастрофах. Она прильнула к «глазку». Один мужчина стоял в трилби. Второй, без единого волоска на голове, обходился без шляпы. Никогда раньше Элси не видела коппера с гладким, как бильярдный шар, черепом. Лысина блестела под уличным фонарем, и она почему-то решила, что коппер мажет ее особым маслом. За ними, в затылок минивэну Оливера, стоял белый «Ровер». Она открыла дверь, но цепочку не сняла.

– Уже четверть второго, – сказала она в щель.

– Мы очень сожалеем, миссис Уотмор, очень сожалеем. Вы миссис Уотмор, не так ли?

Говорил шляпа, лысый наблюдал. Лондонский выговор, правильный английский.

– Допустим.

– Я – детектив-сержант Дженнингс, это – детектив-констебль Эмис. – Он помахал в воздухе ламинированной карточкой, которая на поверку могла оказаться проездным на автобус. – Мы действуем на основе информации, касающейся одного человека, с которым мы хотели бы поговорить до того, как он совершит новое преступление. Мы думаем, что с вашей помощью нам удастся его найти.

– Им нужен Оливер, мама! – прошептал Сэмми у ее левого локтя, и она едва не повернулась, чтобы наказать ему не раскрывать глупого рта. Сняла цепочку, и полицейские прошли в холл, держась очень близко друг к другу. «Наверное, бывшая жена натравила на него полицию, потому что он перестал платить алименты, – подумала Элси. – Или он в очередной раз напился и кого-то отметелил». Она представила себе Оливера, каким находила его на полу, но на этот раз уставившегося в стену тюремной камеры. Сэмми отирался рядом с ней.

Полицейский в шляпе снял ее. Глаза слезились. Он словно чего-то стыдился. А вот лысый никакого стыда не испытывал. Он заметил книгу регистрации постояльцев и теперь по-хозяйски пролистывал ее. Элси обратила внимание на широкие плечи и узкие бедра. Прямо-таки атлет.

– Его фамилия Уэст, – сказал лысый констебль, переворачивая очередную страницу. – Знаете какого-нибудь Уэста?

– Полагаю, Уэсты у нас останавливались. Фамилия-то очень распространенная.

– Покажи ей фотографию, – буркнул констебль, не отрываясь от регистрационной книги.

Сержант достал из бумажника пакетик из кальки, показал Элси фотографию Оливера, со спутанными волосами и опухшими веками, чем-то похожего на Элвиса Пресли. Сэмми поднялся на цыпочки, чтобы глянуть на фотографию, и говорил: «И мне, мне».

– Имя – Марк, – пояснил сержант. – Марк Уэст. Рост шесть футов, темные волосы.

Элси Уотмор руководили только интуиция да короткие звонки Оливера, похожие на крики о помощи с тонущего корабля: «Как вы, Элси? Как Сэмми? У меня все в порядке, Элси, не волнуйтесь обо мне. Я скоро вернусь». Сэмми сменил пластинку: «Покажи мне, покажи мне», – и щелкал пальцами у нее под носом.

– Это не он, – внезапно осипнув, ответила она, коротко и решительно.

– Это вы про кого? – спросил лысый констебль, оторвавшись от регистрационной книги. – Кто не он?

Глаза у него были бесцветные и пустые, и вот эта пустота особенно напугала ее: она поняла, что этому человеку напрочь чуждо само понятие доброты. Он мог бы наблюдать за смертью собственной матери, и в нем ничего бы не шелохнулось.

– Я не знаю мужчину, фотографию которого вы мне показываете, значит, это не он, не тот, кто мог бывать в моем доме, не так ли? – Она вернула фотографию сержанту. – Вам должно быть стыдно будить в такой час добропорядочных людей.

Сэмми не вытерпел изоляции. Оторвавшись от юбок матери, он шагнул к сержанту, протянул руку.

– Сэмми, пожалуйста, иди спать, – одернула его Элси. – Я серьезно. Тебе завтра в школу.

– Покажи ему фотографию, – скомандовал констебль, хотя его губы не шевельнулись. Констебль, отдающий приказы сержанту.

Сержант протянул фотографию Сэмми, и тот устроил целое представление, вглядываясь в нее сначала одним глазом, потом двумя.

– Этого Марка Уэста здесь не было, – объявил он и сунул фотографию в руку сержанта, после чего, ни разу не оглянувшись, поднялся по лестнице на второй этаж.

– Что вы можете сказать насчет Хоторна? – спросил лысый констебль, вновь изучавший регистрационную книгу. – О. Хоторн. Кто он?

– Это Оливер.

– Кто?

– Оливер Хоторн. Он здесь живет. Фокусник. Выступает перед детьми. Дядя Олли.

– Он сейчас здесь?

– Нет.

– Где?

– Уехал в Лондон.

– Зачем?

– Выступать. Его пригласил один из давних клиентов.

– Что вы можете сказать о Сингле?

– Эта фамилия мне незнакома. – В ней начала закипать злость. – Вы не имеете права. У вас нет ордера на обыск. Убирайтесь!

Элси открыла им дверь и вдруг почувствовала, как раздувается у нее язык: отец говорил, что так случается, если человек лжет. Лысый констебль подошел к ней вплотную, дыхнул ей в лицо виски и имбирным пивом.

– Никто из ваших постояльцев в последнее время не уезжал в Швейцарию по делам или на отдых?

– Я таких не знаю.

– Тогда почему кто-то отправил открытку со швейцарским крестьянином, размахивающим флагом на горной вершине, вашему сыну Сэмюэлю, написав, что скоро вернется, и почему марку, наклеенную на открытку, внесли в счет мистера Марка Уэста, остановившегося в отеле Цюриха?

– Не знаю. И открытки я не видела, не так ли? Бесцветные глаза приблизились, запах паров виски усилился.

– Если вы лжете мне, мадам, а я думаю, что так оно и есть, вы и ваш болтливый сын пожалеете о том, что родились на свет, – процедил констебль. С улыбкой пожелал ей спокойной ночи и направился к белому «Роверу». Сержант последовал за ним.

Сэмми сидел на ее кровати.

– Я все сделал правильно, не так ли, мамик? – спросил он.

– Они напуганы куда больше, чем мы, Сэмми, – заверила она сына, а ее саму начала бить дрожь.

Глава 18

Давным-давно, в молодости, Нэт Брок бил человека, пока тот не заплакал. Слезы, такие неожиданные, вызвали у Брока жгучий стыд. Входя в Конуру Плутона менее чем через час после разговора с Агги, он вспомнил этот инцидент, как вспоминал всегда, когда возвращалось искушение, и поклялся, что удержит себя в руках. Картер открыл стальную дверь и по выражению лица Брока понял: что-то произошло. Мейс, попавшийся в коридоре, прижался к стене, чтобы пропустить босса. Тэнби остался на улице, за рулем кеба, с включенным счетчиком и радио. Часы показывали десять вечера, Массингхэм сидел в кресле, пластмассовой вилкой ел обед, принесенный из китайского ресторанчика, и смотрел, как тележурналисты хвалят друг друга за остроумие. Брок вытащил штепсель из розетки и приказал Массингхэму встать. Страх на лице Массингхэма напоминал пятно, которое выделялось все сильнее с каждым днем допросов. Брок запер дверь и сунул ключ в карман. Потом не смог объяснить, почему он это сделал.