— В «Колыбель Кэт»?
— Куда же еще?
— А фамилии ты, часом, не забыл?
— Фамилии не было. Просто Бернард, офшорная компания.
— С каким названием?
— Это была не компания, а фонд. Фонду принадлежала компания. Мера предосторожности.
— Как назывался фонд?
— «Дервиш», зарегистрированный в Вадуце. Фонд «Дервиш». Тайгер еще пошутил по этому поводу: «А вот и наш Бернард, кружащийся дервиш. Дервиш владеет компанией, компания владеет домом».
— А как все-таки называлась компания, которая принадлежала фонду «Дервиш»?
— Что-то небесное. Скайлайт, Скайларк, Скай-флайер.
— Скайблу?
— «Скайблу холдинг», Антигуа.
— Какого черта ты не сказал мне об этом тогда?
— Потому что ты меня не спрашивал, — так же зло ответил Оливер. — Если бы попросил меня найти что-нибудь по Бернарду, я бы нашел.
— У Сингла была привычка дарить виллы?
— Если и была, то я о ней ничего не знаю.
— Кто-нибудь еще получал виллу в подарок?
— Нет, но Бернард получил еще и моторную яхту. Из суперлегких материалов, с длинной носовой частью. У нас еще ходила шутка, что ему не следует сильно ее раскачивать, ублажая даму в открытом море.
— Чья шутка?
— Уинзера. А теперь, если ты меня извинишь, мне надо поупражняться.
Под взглядом Брока Оливер потянулся, потер руками голову, словно у него зачесалась кожа под волосами, и направился к дому.
Глава 7
— Оливер! Поднимись ко мне, пожалуйста. С тобой хотят познакомиться очень уважаемые люди. Новые клиенты с множеством новых идей. Одна нога там, другая — здесь, пожалуйста.
Его призывает не Элси Уотмор, но сам Тайгер по внутреннему телефону. Не Пэм Хосли, получающая пятьдесят тысяч в год Ледяная Королева, не Рэнди Массингхэм. Сам Босс, командным голосом. Время — весна, пять лет тому назад. Весна и в природе, и в жизни нашего юного младшего и единственного партнера, только что закончившего юридическую школу, нашего царевича, нашего наследника Королевского дома Синглов. Оливер работает в «Сингле» уже три месяца. Это его земля обетованная, цель, достигнутая ценой огромных усилий, затраченных в жестокой борьбе за привилегированное английское образование. Все унижения и страдания, которые выпали на его долю, уже в прошлом вместе с бесконечной чередой учителей и частных школ-интернатов. Он достиг заветного берега, стал сертифицированным барристером, как и его отец. Он переполнен идеями, уже назначен партнером, но еще не вступил в должность, его энергия перехлестывает через край, глаза сверкают, и как ему все это нравится!
Для отличного настроения есть поводы. В начале девяностых «Сингл» — не просто одна из многих фирм, занимающихся рисковыми вложениями капитала, и свидетельства тому — финансовые колонки. «Фай-нэншл тайме»:
«Сингл» — рыцарь на побегушках горбачевского Нового Востока, смело наступающий там, где отступают другие».
«Телеграф»:
«Сингл» идет на экстраординарные риски, активно продвигаясь на рынки стран посткоммунистического блока в поисках новых возможностей и взаимовыгодного сотрудничества в духе перестройки».
«Индепендент»:
«Согласно Тайгеру, бурлящему энергией основателю финансового дома, „Сингл“ готов выслушивать кого угодно, когда угодно и где угодно в своей решимости принять „величайший вызов, брошенный сегодня свободному миру“.
«Экономист»:
«Тайгер говорит о „рождении рыночно ориентированного Советского Союза“. „Сингл“ использует новое поколение финансистов, легких на подъем, смелых, энергичных, мобильных, в отличие от седовласых джаггернаутов вчерашнего дня».
И когда кто-либо заикался о том, что Оливеру следовало поднабраться опыта в ведущих банках, таких, как «Клай-нуорт», «Чейз» или «Бэрингз», Тайгер отвечал: «Мы идем впереди всех. Мы хотим снять с него сливки, он нужен нам сейчас».
И у Оливера есть резоны стремиться в «Сингл». «Работа рядом с отцом для меня — дополнительные дивиденды, — объясняет он симпатичной женщине, ведущей еженедельную колонку в «Ивнинг стандарт», на приеме, организованном на крыше одного из отелей Парк-Лейн по поводу его прихода на фирму. — Отец и я всегда уважали друг друга. Выучку, которую я получу здесь, мне больше нигде не сыскать». На вопрос, а что он привнесет в «Сингл», молодой наследник дает понять, что и он не лыком шит: «Неуемный идеализм с головой на плечах, — радует он ее ответом. — Бывшим социалистическим странам необходимы вся помощь, знания, ноу-хау и финансы, которые мы можем выложить на стол». С другим репортером он делится еще одним постулатом «Сингла»: «Мы предлагаем долговременное партнерство без эксплуатации. Тот, кто надеется сделать быстрый рубль, будет разочарован».
«Наконец-то меня посылают на линию огня», — думает Оливер, торопливо направляясь в святая святых. Трудно желать большего. После трех месяцев бултыхания в тихой заводи юридического департамента Альфреда Уинзера он начал бояться застоя. Высказанное им желание «изучить работу каждого винтика и гаечки фирмы» привело его в лабиринт офшорных компаний, на поиски выхода из которого могла уйти не одна жизнь. Но сегодня Уинзер в Бедфордшире покупает малазийскую перчаточную фабрику, и Оливер сам себе хозяин. Плохо освещенная лестница черного хода ведет из юридического департамента на верхний этаж. Перепрыгивая через две ступеньки, Оливер представляет себя в потайном ходе замка времен Медичи. Как на крыльях, ничего не видя, кроме своей цели, он минует приемные, набитые секретарями, комнаты ожидания, стены которых обшиты деревянными панелями. И вот перед ним знаменитые веджвудские двойные двери. Он открывает их, и на мгновение божественное сияние ослепляет его.
— Ты звал, отец, — бормочет он, ничего не видя перед собой, но губы расходятся в не менее ослепительной улыбке.
Глаза привыкают. Шесть человек ждут его, все стоят. Тайгеру это не так уж и нравится, потому что он ниже всех как минимум на двенадцать дюймов. Они — групповая фотография, а Оливер — камера, и все, должно быть, слышат команду: «Скажите „чи-из“, — потому что улыбаются одновременно, судя по всему, только что поднявшись из-за стола. Но у Тайгера улыбка, как всегда, самая яркая и энергичная. Оливер любит эту улыбку. Это солнце, из которого он черпает силы. Все свое детство он верил, что когда-нибудь, пробившись сквозь эти лучи и заглянув за любящие глаза, он сможет попасть в волшебное царство, справедливым и абсолютным правителем которого был его отец. «Это же братья Орловы! —мысленно восклицает он. — Собственной персоной! Значит, Рэнди Массингхэму удалось-таки их подцепить!» В последние дни Тайгер просил Оливера быть наготове, ждать вызова, до минимума сократить число деловых встреч, приходить на работу в приличном костюме. Но только теперь он понял причину.
Тайгер, как капитан команды, занимает центральное положение. В новеньком двубортном синем в полоску костюме от «Хэйуэрда» на Маунт-стрит, в черных броуги с высокими каблуками от «Лобба» из Сент-Джеймса, подстриженный в «Трампере», парикмахерском салоне, расположенном по соседству, идеальный джентльмен Уэст-Энда, сокровище, свет в окошке, зрелище, притягивающее все взгляды. Вытянувшись во весь рост, Тайгер одной рукой обнимает за плечи крепко сложенного, с военной выправкой мужчину лет шестидесяти с небольшим. И хотя Оливер никогда не встречался с этим человеком, взглянув на его смуглое лицо, коротко стриженные каштановые волосы, глаза в обрамлении густых ресниц, он понимает, что перед ним знаменитый Евгений Орлов, способный решить в Москве любую проблему, удачливый биржевик, полномочный представитель и виночерпий верховного правителя России.
По другую руку Тайгера, не обнимаясь с ним, яростно сверкает глазами кривоногий усач в черном костюме, который сидит на нем, как мешок, и в оранжевых туфлях с дырочками для вентиляции. Стоит, чуть ссутулившись, руки плетьми болтаются впереди, чем-то напоминая исхудалого казака, склонившегося над провисшими вожжами. Оливеру требуется пара мгновений, чтобы идентифицировать его: Михаил Орлов, по словам Массингхэма, телохранитель, правая рука и младший брат Евгения.