***
Подушечки пальцев, закалённые в жесточайших баталиях с очередной табулатурой, уже не могли обжечься о кружку горячего чая. И ничто не в силах вырвать меня отсюда. Пыльная настольная лампа, затёртый медиатор на столе, свет от монитора и человек с гитарой в руках на маленькой табуретке. Примерно так я выглядел со стороны последние полгода. Ровно столько прошло с того момента, как я увидел акустическое выступление любимой группы. День за днём я выл, как волк на луну, пытаясь попасть в нужную ноту, матерился и стучал по столу, когда не успевал переставлять аккорды, но я всё ещё тут.
Лёжа в своей постели, представлял, как стою перед сотнями неравнодушных людей и корчусь на сцене, теребя стойку микрофона из стороны в сторону. Как волосы закрывают лицо, по которому тонкими ручейками стекают капли пота, и хрипоту в голосе, дрожь связок – я чувствовал всё это в мельчайших подробностях, продумывая каждое движение и каждую фразу, что услышит толпа. А когда засыпал, мама подходила к кровати и вынимала у меня наушники.
Глава 1
Яркий свет фар, ослепляя, пробуждал во мне остатки сознания. Я брёл вдоль дороги, а навстречу проезжали машины одна за другой, но все они шли не в мою сторону. Такое ощущение, что в место, куда я иду, прилетел какой-то провидец и сказал всем юнцам, что хотят обрести свободу и счастье, что пора валить отсюда прямо сейчас, и рукой махнул в моём направлении. Это поганое ощущение – просыпаться, не зная где и не зная с кем. И нет времени ждать до утра, чтобы во всём разобраться. Я просто нащупал в потёмках свой чехол, сунул в него гитару и слинял оттуда, прихватив с собой холодную банку пива. Мне было нужно идти домой.
Вчера я играл в одном пабе, где каждую первую пятницу месяца проходит открытый микрофон. И таких баров я нашёл не мало, но проблема была в том, что все они в разных городах. И чтобы играть хоть где-то, кроме комнаты в мамином доме, мне приходилось искать площадки, чтобы потихоньку идти к цели, к своей мечте. Никаких денег я с этого не имел, играл за выпивку и респект. Хоть и однажды поимел одну эмо-девочку после выступления. Такая худая и высокая, с чёрными крашеными волосами и макияжем, будто она целый день чертила карандашом и графит въелся в кожу, а после, выйдя на солнце, потёрла руками глаза. Но тогда мне было всё равно, я набирался опыта, как с женщинами, так и в карьере музыканта, и думал, что одно от другого неотделимо. В тот вечер я загрустил, стал задумываться о том, что всё это не взаправду. Я пою чужие песни, потому что свои никому не нужны, и даже мне самому. В тот вечер я присунул той девочке, потому что увидел себя в её страданиях. Она просила не обходиться с ней грубо, просила обнимать её, потому что с ней всегда плохо обращались. После секса с её бывшим парнем можно смело идти в полицию снимать побои. Она была настолько депрессивной, что с её эякуляцией вся грусть впиталась и в меня. В свои восемнадцать я не хотел думать ни о чём подобном, тогда для меня жизнь казалась сказкой, всё, что ни происходило – приносило мне удовольствие. Ну, бывали и исключения, как и у всех, но весь этот алкогольный движ всегда проходил как по маслу.
Наконец, в поле зрения появилась какая-то невнятная машина, но в нужном мне направлении. Я выскочил на дорогу и начал крутить чехлом, как мастер боевых искусств своим копьём, или палкой. Делая это по часовой стрелке, с широко расставленными ногами, чтобы держать равновесие – гитара то не лёгкая. Ах да, я крутил ей, потому что на чехле была нашивка, от которой отражался свет фар. Водитель был явно ошарашен моей изобретательностью, или мой пьяный мозг отчаянно в это верил, но в конце концов, машина остановилась прямо у моих ног.
– Ты чего ненормальный, я ведь мог не заметить тебя в такой темноте.
– Извините, я уже несколько часов иду в город, и ни одной попутной машины, пришлось принимать отчаянные меры. Мужчина, что был в машине, достал пачку мальборо красные, взял сигаретку, прикурил, сделав затяжку, и свободной рукой подозвал к себе.
– Балалайку в руках держать будешь? – сказал он, выдыхая огромное облако дыма из маленького приоткрытого окна.
– Да, в багажнике не дай бог ударится, появится скол и конец моим приключениям.
– Тогда залазь быстрее, там туча надвигается, не хочется в такой темноте по сырому асфальту ехать. Я сел на переднее сидение, зажав гитару между ног, и попытался расслабится. Мужичок, посмотрев на меня, прибавил печку, чтоб я согрелся.
– На бездомного ты не похож, а для алкоголика ещё маловат, так что ты тут делаешь?
– Я вчера на открытом микрофоне был в пабе «Скала», познакомился с местными зеваками. Они угостили каким-то своим домашним самогоном и я ушёл восвояси. Проснулся на диване с двумя женщинами, лет на двадцать меня старше, и с барменом с того паба.