В 1927 году Вернер Гейзенберг создал (а впоследствии и доказал) теорию о том, что невозможно измерить волну энергии и частицу одновременно. То есть, чем точнее вы измеряете частицу, тем больше ваши погрешности в измерениях волны, и наоборот.
С одной стороны, эти достижения были большим шагом вперед, так как помогли развить определенные области науки и техники, но с другой — они только затрудняли получение ответов на фундаментальные физические вопросы. Например, на вопрос о том, что первично — энергия или материя? Волна или частица? Эти колебания ученых получили название — квантовая неопределенность.
На Гейзенберга огромное влияние оказали теории Вольфганга Паули, который, в свою очередь, следовал концепции Нильса Бора, впоследствии названной «Копенгагенской интерпретацией квантовой физики». Теория ученого заключалась в следующем. Определить, частица перед вами или волна, можно, лишь произведя измерения, а до этого выявить их характерные признаки невозможно. Точнее, нельзя даже сказать, существует ли волна или частица, до тех пор пока не будут произведены измерения. Впоследствии был утвержден принцип, что мы не знаем, в каком состоянии находится любой предмет, пока не измерим или не осмотрим его. Таким образом, в любой момент времени предмет находится во множестве «квантовых» состояний, которые существуют до тех пор, пока он не подвергнется осмотру. В этом смысле, наблюдатель как бы создает «время», измеряя предмет, он словно искривляет «одновременное» состояние того, что наблюдает «сейчас». Такой принцип получил название суперпозиции: если мы не знаем наверняка, в каком состоянии находится предмет, значит, он находится во всех возможных состояниях одновременно, пока мы не осмотрим его или не измерим.
Самым известным примером этой теории служит парадокс кошки Шредингера. Если поместить живую кошку в коробку с толстыми свинцовыми стенками, мы знаем, что она жива. Однако если поместить туда пузырек с цианистым калием и закрыть коробку, то уверенности в том, что кошка в ней останется жива, уже не будет. Узнать о происшедшем можно, только открыв коробку и выступив с позиции наблюдателя. Законы квантовой физики называют это суперпозицией состояний: кошка может находиться в любом состоянии; узнать, в каком именно (жива она или мертва), можно только путем проверки и наблюдения.
Хотя парадигма с кошкой Шредингера служила как бы символом и гордостью лучших физиков прошлого века, тем не менее, она оказывается крепким орешком для многих людей. Помню, как-то я присутствовал на публичной лекции по физике в Брукхэвенской национальной лаборатории. Выступал австрийский профессор, которого ученые считали одним из величайших физиков в мире. Когда он нарисовал схему задачи о кошке Шредингера, большинство людей в лаборатории (в основном, студенты, изучающие физику) начали ухмыляться и хихикать. Профессор быстро прекратил дальнейший рассказ о бесконечности реальности, заявив, что мы не должны касаться этой темы. Забавно, что его лекция была посвящена тому, как шифровать информацию, пряча ее на уровне атомарных структур. Его доклад был блестящим, но он ведь на самом деле собирался еще больше зашифровывать все вещи в этом мире. Я не хочу сказать, что профессор был сумасшедшим, но то, как он стремился увести аудиторию от разговора о бесконечной реальности, весьма показательно для того, с чем приходится сталкиваться в кругах физиков.
С развитием квантовой физики появилась новая, чрезвычайно оригинальная концепция, известная как теория множественных миров. Суть ее в том, что если отдельный предмет существует в нескольких состояниях, то Вселенная, в которой он пребывает, превращается в серию параллельных миров. А число таких миров равняется количеству возможных состояний этого предмета, который в каждой отдельной Вселенной существует только в одном возможном состоянии. Более того, существует возможность взаимодействия между этими Вселенными, благодаря которому возможно повлиять на все состояния тела во всех Вселенных.
Теория множественных миров — это, несомненно, большой шаг вперед в развитии квантовой физики, но академические ученые не придали ей большого значения. Нельзя сказать, что они отвергли ее, — нет, она рассматривается исследователями, но… лишь как забавный парадокс. А ведь на самом деле эта теория говорит о наших неограниченных возможностях. Если, согласно данной концепции, любая воображаемая реальность — это реальность, которая вкладывает бесконечность в наши руки, то вывод очевиден: мы способны даже на невозможное.