Когда санитары выходили, Лада подняла голову и поймала взглядом взгляд Лопырева.
На душе его заскребли кошки.
Со слов мамы выходило, что синхронизация действует успешно. Лада в больнице не дралась и не пыталась сбежать. Несколько раз спрашивала где муж, купил ли он ей мороженого с клюквой и ждет ли дома, когда она вернется.
Лопырев тоже ощущал изменения. Однажды он проснулся с мыслью, что Лада рядом, лежит на кровати, сопит тихонько под боком - но кровать оказалась пуста, и из-за этой вроде бы мелочи Лопыреву сделалось тоскливо. Он хотел семейной жизни, любви и заботы.
Лада обожала пикники на природе - Лопырев купил плед, корзинку, два рюкзака и устройство дополненной реальности, позволяющее на крыше многоэтажного дома создавать стопроцентную иллюзию загородной жизни. С ручейком, там, деревьями, ягодами и подосиновиками, спрятавшимися среди влажного, пахнущего мха. Теперь он тоже любил пикники.
В конце недели Лопырев не выдержал и приехал в больницу, навестить.
Он просидел в очереди пятнадцать минут, потом получил талон, прошел к лифту и поднялся на третий этаж, к палатам для посещений. Ему казалось, что от волнения кровь стучит в висках и болезненно отдается в чипе в уголке губы.
Лада стояла в прозрачной кабинке, где пол был устлан травяной имитацией. Из мебели стояли деревянный стол и два стула. Лопырев запустил талон в щель-приемку, отворил дверь и зашел.
В ноздри сразу ударил приятный, родной запах. От нахлынувших чувств Лопырев вздрогнул. Он никогда в жизни не испытывал столько сильных положительных эмоций. Это была любовь, и ничто другое.
Дверь за спиной закрылась с тихим щелчком. Выйти обратно сможет только он.
− Привет, − сказал Лопырев, не решаясь подойти к стулу и сесть.
Кажется, за минувшую неделю Лада впитала в себя всю красоту мира. По крайней мере, Лопырев подумал, что красивее девушки он не видел никогда.
− Здравствуй, − ответила она. - Хорошо выглядишь. Только чуть-чуть волосы бы подравнять сбоку, вон там, где торчит клок. Я знаю хорошего парикмахера, закажем у него встречу.
− Как себя чувствуешь?
Лада неопределенно пожала плечами:
− Мне кажется, что лучше быть не может. Я очень по тебе скучаю. Ты мне снишься, знаешь? Я отмечаю на календаре оставшиеся дни. Стираю файлы старых воспоминаний. Вернее они без меня там... Жизнь становится просто замечательной... − она подумала и добавила чуть тише. - Не представляю, как люди раньше жили без синхронизации.
− Плохо жили. Я читал.
− Читал он... Все бы тебе читать. В интернете нет и половины информации. Ты знаешь, что двести лет назад интернет стал регулироваться государством? В целях борьбы с разложением общества и для сохранения ценности семьи. Как-то так. В то же время начали вшивать первые чипы для подавления протестных подростковых эмоций. Ну, это когда подростки, например, физически не могли больше покончить жизнь самоубийством. Им переписывали эмоции. Приучивали, как щенков. Ни одного побега ребенка из семьи за первую сотню лет! Пока некоторые подростки не научились взламывать прошивку и не поняли, какая же все-таки разница между настоящими эмоциями и теми, которые им записали.
− Откуда ты?.. - Лопырев покачал головой. - Лада, Ладочка моя, любимая. Зачем тебе все это? Я все прекрасно понял. Я видел разницу между настоящими чувствами и... ненастоящими. Но давай на минутку допустим, что мы все же любим друг друга по настоящему, искренне. Если тебе так легче жить, почему бы не допустить, а?
Лопырев хотел подойти, обнять, погладить... но боялся. Все еще боялся.
− Ты считаешь, что жить не искренне - это хорошо? - спросила она.
− Я не знаю, как по другому. - Ответил Лопырев, подумав. - Об этом нигде не написано.
− Но ты бы хотел попробовать?
Он качнул головой почти не раздумывая. Не хотел бы. Не сейчас, наверное. Слишком яркие были воспоминания о том, как он ударял кулаком по нежному, любимому лицу Лады.
Она сказала:
− Через неделю будет все равно. У меня ведь ничего не останется от прошлого. Словно я родилась для того, чтобы выйти за тебя замуж. Перепрошитым не дают еще одного шанса сохранить воспоминания.
Она смотрела на Лопырева с грустью, чуть улыбаясь, и он вдруг воспринял эту улыбку с теплотой и заботой о любимом человеке.
− Отдохнуть тебе надо, родная, − сказал Лопырев как можно мягче.
Он приметил, что под глазами у Лады темные круги, что волосы лежат кое-как, морщинки на щеках, а на левом обнаженном плече разодранный в кровь надкожный шлейф. Отодрать, наверное, хотела. Нервничала. Подумал: исправим. В хорошей семье все быстро исправляется.