– Беги, родной, – отпускаю сына, и он пулей выбегает на задний двор.
Смотрю на Тони, и понимаю, что ужасно соскучилась.
– Скучалааа, – обнимаю друга. – сильно.
Он сжимает меня в своих медвежьих объятиях, и оставляет легкий поцелуй у меня на лбу.
– Варя, я тоже, – слишком тесный контакт. – очень.
Со стороны раздалось деликатное покашливание, и мы отстраняемся друг от друга.
Я оборачиваюсь, и сталкиваюсь с взглядом карих глаз.
Какого хера ты тут делаешь? – хочется спросить мне, но меня останавливает, что рядом отец.
– Доброе утро, пап, – приветствую отца. – а вот и Тони мой приехал, – беру под руку друга, а он не понимающий взгляд кидает на меня, но не отстраняется.
– Тони, – пожимает руку отец. – рад видеть.
– Мистер Левицкий, – ответно жмёт руку папе.
Руслан буравит взглядом Тони, и кажется дыру сейчас в нем просверлит.
– Ну мы пойдём ко мне в комнату, Мишку покормить не забудьте, – разворачиваемся и уходим.
Руслан.
Каким козлом я оказывается был, тогда пять лет назад. Ведь понимаю, что нужно было выслушать ее тогда, но поступил, как сучка обидчивая. И нашёл в этой пигалице Лене ( ныне жена моя ) утешение. Нажрался в тот день. Вот и не соображал, что творю. Нет мне прощения и каких-либо оправданий. Я сам все разрушил. Дебил.
Называйте, как хотите.
А теперь смотрю на неё и понимаю, что вот она с кем я хотел бы быть всю свою долбаную жизнь, но не примет обратно. Да и не нужны ей мои идиотские прощения. Я и сам бы себя не простил.
Как же она похорошела…девочка моя.
Внутри все трясётся от обиды в первую очередь на самого себя, потому что реально идиот. Кому я пытался что-то доказать тогда в той ванной? Ей? Себе?
Сестра ведь со мной около года не общалась из-за этого, и мама тоже. И я сам себя ненавижу.
Теперь, я понимаю, что счастлива без меня, и в ее жизни мне нет места.
Сын. Мой.
И этот чертов Тони. Весь такой из себя. А когда лапами своими хрупкую фигуру Вари обнимал, я чуть было не сорвался и не кинулся морду норвежскую бить. Но остановил Сергей Александрович.
Но не имею права!
Она ушла с ним, я молча закипал он злости. И от бешеной ревности.
– Пройдём в кабинет, Руслан, – ворвался в мои размышления отец Вари.
Когда мы прошли в кабинет, и отец ее сразу предупредительно сказал:
– Даже не смей, – сурово сдвинул брови на переносице. – ты проебал своё время!
Жестоко, но правда.
– Он мой? – озвучил свои догадки я.
Да. Увидел этого мальчика, и пригляделся. Похож. Мимика. Глаза. И даже черт возьми, улыбка. Я тогда уехал к маме, и смотрел свои старые фотки.
И от осознания того, что он мой. Моя плоть и кровь. Сердце разрывается на части.
Не изменяла. Она мне не изменяла. Теперь вдвойне дебил.
***
После моего вопроса, в кабинете повисла гнетущая тишина. Я не стану спрашивать это ещё раз, потому что и дураку понятно, что Сергей услышал. Вот только не спешит отвечать. Все так же из под сурово сдвинутых бровей глядит на меня.
– Он.Мой, – все же не удержался и сказал я. Вот именно. Не спросил, а сказал, как факт.
– Как ты это понял? – вопрос.
– Он же похож на меня, – улыбнулся я. – особенно в детстве. Почему вы скрыли это от меня?
– А ты забыл? – приподняв одну бровь спросил он, и подошёл к бару. Достал оттуда два бокала и бутылку виски. – присаживайся, разговор будет долгим.
Я присел на диван, и Сергей протянул мне стакан с янтарной жидкостью.
– Руслан, – вздохнул он. – мы все относились к тебе хорошо, пока ты не переступил черту. Я помню те дни очень хорошо, когда моя дочь страдала, а потом и вовсе в спешке собрала вещи и улетела со своими бабашкой и дедушкой, – сделал глоток и продолжил. – я на тебя очень разозлился, а потом Варя сказала, что ждёт от тебя ребёнка. В порошок хотел тебя стереть, – и я знаю, что это не просто слова. Этот человек, что сидит передо мной способен не многое. – если бы не внук. Варя всем запретила говорить тебе об этом. Тогда то я и принял решение, взять тебя к себе на работу. Сначала курьером, потом вверх по карьерной лестнице, – действительно не ожидал от него в то время, что позовёт к себе в фирму. – а теперь вот ты мой зам.
– Спасибо вам! – благодарю его.
– Знаю, она до сих пор любит тебя, – качает головой он. – и больше чем уверен, что вы сойдётесь обратно. Вот только, – он в упор посмотрел на меня. – дай ей время, сынок. А ты разведись. Ваш брак чисто только на бумажке, и вот вот скоро конец нашего с Петром соглашения, и ты будешь свободный. А пока, не смей и близко к моей дочери подходить. Все понятно?