– Забудь об этом. Дай-ка я посмотрю, что ты сделала.
Лицо ее тут же просветлело, она принесла мне целую стопку нотных листов. У меня опять было такое впечатление, что она не переписала ноты, а сфотографировала их, так они походили на написанные мной. Я, правда, сам умею красиво писать, но все же я поразился ее способностям. Человеку, сумевшему выполнить такую работу, вероятно, многое по плечу. Не тогда я еще не подозревал, насколько это банальное суждение соответствовало истине.
– Да, хорошо, – сказал я сдержанно. – Быстро ты это освоила.
Я смутно понимал, что ее не следует сильно хвалить.
– Ну конечно, лучше переписывать. Здесь ведь не понимаешь, что пишешь. Но все-таки я уже запоминаю сразу по целой строке. Без ошибки.
На этот раз я не сомневался, что она говорит чистую правду. Без этого такую стопку нотных листов не перепишешь.
– Научишь меня их читать? Очень тебя прошу!
– Это не так-то просто.
– Ничего. Мне прямо до смерти хочется узнать, что там написано. А вдруг что-то очень хорошее.
– У меня все хорошее! – засмеялся я. – Ты ела?
– Нет! – ответила она удивленно.
– Хочешь, пойдем куда-нибудь?
– Сейчас? Нет, не хочется. А у тебя ничего не найдется?
Общими усилиями мы кое-что наскребли: масло, джем, по два яйца всмятку.
Только хлеб был ужасно черствый.
– Прямо зубы обломал, – заметил я.
– Зуб сломал? – спросила она огорченно.
– Да ведь я шучу.
– Не люблю я шуток, – ответила Доротея. – Не понимаю я, когда шутят, а когда говорят серьезно. Из-за этого и на смешные фильмы не хожу. Все смеются, а мне плакать хочется.
Мать мне рассказывала, что я тоже обливался слезами, когда мальчишкой смотрел «Новые времена». Решил, что
Чарли Чаплина вправду затянуло в машину.
– Может, ты и права, – сказал я.
– Конечно, права! – воскликнула Доротея. – Что смешного в том, что человека толкают, бьют, сбрасывают с балкона. .
Ну что ж, логично. Не слишком похвально так откровенно смеяться над чужими бедами и несчастьями. Но хотя
Доротея не походила на всех прочих людей, наш скудный ужин она уплетала с отменным аппетитом. Когда я принес и положил на стол яйца, она посмотрела на них почти с нежностью.
– Знаешь, как я давно не ела яйца всмятку!. С тех пор, когда еще был жив мой отец. Он их очень любил.
Я почувствовал, как она вся сжалась, взгляд ее потух.
После сегодняшнего славного, удачного дня этого нельзя было допускать. Я достал из холодильника уже начатую бутылку «Каберне», поставил на стол бокалы.
– Мне не наливай! – сказала она.
– Почему? – удивился я.
– Доктор Юрукова не разрешает.
Ну раз так, делать нечего. Я налил одному себе. Но
Доротея не сводила глаз с бутылки, она, видимо, сильно колебалась.
– Налей и мне полбокала! – сказала она. – Не каждый день поступаешь на новую работу, да и вино не отрава.
Я налил ей чуть больше половины, из вежливости, разумеется. У меня не было никакого желания ее спаивать.
Но она опьянела от нескольких глотков.
Лицо ее разрумянилось, во взгляде появилась чуть заметная рассеянность, по которой моя жена безошибочно угадывала, выпил я одну рюмку или три.
Доротея стала вроде бы еще тоньше и как-то вытянулась на стуле, точно превратившись в стебелек цветка.
– Как у меня голова закружилась, – сказала она. – я пойду лягу?
– Да, конечно... нам ведь утром рано вставать.
На всякий случай я довел ее до холла. Ничего, походка у нее была ровная. Но, глядя ей вслед, я отметил, что уши у нее покраснели, как вишни.
– Ничего, ничего, ляг поспи!. Завтра ты чудесно будешь себя чувствовать.
Но она продолжала упорно смотреть на меня затуманенным взглядом. Вид у нее был довольно смешной.
– Если хочешь, можешь остаться со мной! – заявила она вдруг.
– Не волнуйся, здесь тебе это не угрожает!
– А я волнуюсь, – сказала она. – Я не люблю оставаться в долгу.
Тон у нее был почти дерзкий. Я никогда потом не слыхал, чтобы она говорила таким тоном. Но это был и последний глоток вина в ее жизни.
– А я не привык, чтобы мне так дешево платили, – довольно резко бросил я. – Спокойной ночи!
Она промолчала. Я ушел в спальню, расстроенный не столько ее, сколько своими словами. Безусловно, я мог бы найти более вежливый и подходящий ответ. Но главное было не в этом. Была ли в моих словах какая-то доля правды? Честно говоря, да. И дело не в том, что Доротея капельку выпила и вообще была не в своей тарелке. Разобраться в своих ощущениях мне было не так-то просто. В