Ей, видно, тоже надоела эта кабала. Оставалось только схватить ее под мышку и хлопнуть дверью раз и навсегда.
Я пообедал в ресторане и вернулся домой. Сочинять музыку к кинофильму. Сроки, как водится, подпирали. Но работа не клеилась, какие-то гневные, обиженные нотки прорывались в музыке, а действие происходило на образцовой ферме. Доярки жили дружно, и только какой-то тип портил общую картину. Но в конце концов коллектив, разумеется, одержал верх над несознательной личностью.
Это нужно было как-то выразить в музыке, но как, я все еще себе не представлял.
Доротея вернулась по обыкновению в четыре. Настроение у нее было приподнятое, она казалась очень оживленной. Прошлась несколько раз по холлу своей характерной, чуть подпрыгивающей походкой, потом остановилась передо мной и сказала:
– А я уже слышу!
– Что?
– Твою музыку, – ответила она серьезно.
Тогда я обратил внимание не столько на смысл ее слов, сколько на их необычность в устах девушки не слишком интеллигентной. Она как раз переписывала в издательстве что-то из моих сочинений. Там ее уже считали едва ли не феноменом, чудом природы.
– И нравится тебе? – спросил я шутя.
– Да! Конечно! – ответила она порывисто.
В конце концов, что уж такого удивительного, ведь я часами учил ее читать ноты. От человека с такими необыкновенными и необъяснимыми способностями, как у нее, этого было ожидать. Впрочем, мне было не до музыки, у меня все еще не выходил из головы неприятный разговор с Надей. Больше всего меня беспокоила мысль, откуда она узнала про Доротею.
Мы редко ходили куда-нибудь вместе, особенно туда,
где бывают мои знакомые. Мои – да, но ее? А что, если
Доротея пользуется большей, чем я предполагал, известностью в мужских компаниях? Скорее всего. Эта мысль была мне настолько неприятна, что я невольно нахмурился.
Как знать, может, я стал посмешищем в их глазах. Известный композитор, приятный человек с завидным положением, а связался с простой девчонкой, из тех, что шляются по ресторанам. Да еще к тому же шизой, как весьма учтиво выразилась моя жена.
Так я размышлял, лежа на диванчике в скверном настроении. Вдруг я почувствовал, что Доротея смотрит на меня, и поднял голову. Она и вправду не сводила с меня пристального взгляда, словно вслушиваясь во что-то, чего никто другой не мог слышать.
– Ты ходил сегодня к жене? – неожиданно спросила она.
– Откуда ты знаешь?
– Просто спрашиваю.
– Ходил, – ответил я.
Она немного помолчала, потом резко добавила:
– То, что ты думаешь обо мне, неправда.
До сих пор она не повышала голоса в разговоре со мной. Я полагал, что это ее главное достоинство.
– А откуда ты знаешь, что я думаю о тебе?
Я встал с диванчика и взволнованно прошелся по холлу.
Теперь она молчала, не глядя на меня. Мне столько всего хотелось ей сказать, что я просто не знал, с чего начать.
– Ты что, читаешь мои мысли?
– Не знаю! Иногда, – ответила она смущенно.
– Что значит – иногда?
– Очень редко.
– И как это у тебя получается? – я с трудом скрывал свое раздражение.
– Сама не знаю, – ответила она беспомощно. – Оно само появляется у меня в голове.
– Тебе доктор Юрукова говорила о телепатии?
– Да, конечно. Мы и опыты проводили.
– Удачные?
– Не знаю. Похоже, не очень. . Я не могу это делать по заказу. Оно получается само собой.
– Ладно, Доротея. Забудь этот глупый разговор.
Она посмотрела на меня и улыбнулась, все еще грустная. Вскоре после этого разговора ко мне зашел управдом, потрепанный жизнью человек, бывший полковник. От пиореи у него так расшатались зубы, что казалось, стоит ему чихнуть – и они разлетятся во все стороны. Вероятно, поэтому он говорил медленно и осторожно.
– Можно к вам на минутку?
Я ввел его в холл. Было около четырех. Доротея еще не вернулась с работы. Он остановился и обвел комнату внимательным взглядом, точно осматривая поле боя.
– Присаживайтесь, полковник.
Низкие современные кресла были неудобны для его одеревенелого позвоночника. Костлявые колени вздернулись до ушей, коричневых и мясистых, как ласточкины гнезда. Я чувствовал, что он испытывает некоторую неловкость не только из-за неудобной позы.
– Прошу меня извинить, товарищ Манев. Вы знаете, как мы вас уважаем, не только я, но и мои сыновья. . Не знаю прямо, с чего начать.