Спрашивается, с чего это ему пришло в голову?
Я-то знала с чего, но промолчала.
– Ну, и потом?
– Потом нашли брошенную машину, увидели оцарапанное крыло. На велосипеде обнаружили следы краски от этой самой машины. Капитан вспомнил, как проговорился
Игнатов, и Евгения вызвали для расследования. И он, конечно, сразу же во всем признался.
– Я всегда знала, что он дурак! – со злостью сказала я.
– Почему дурак? – пожал плечами Владо. – В конце концов. .
– Конечно, дурак! – перебила я его. – Надо было либо сразу идти в милицию, либо отрицать все до конца. Какой суд осудил бы его на основе таких шатких улик?
Владо забарабанил пальцами по столу.
– Объективно говоря, это так! – пробормотал он. – Но ведь на свете существует еще и совесть.
У него, оказывается, есть совесть! Если так, то почему же она так долго молчала? Меня, например, совесть никогда не беспокоит.
– Не знаю, есть ли у него совесть! – угрюмо сказала я. –
Но что характера у него нет, это ясно.
Домой я вернулась в полном замешательстве. Конечно, я ничего не обещала Владо, но дело не в этом. Когда вернулась мама, мне пришлось насвистывать разные мелодии, чтобы уверить ее, будто все в порядке. Не знаю, удалось ли мне обмануть ее, но в тот вечер она мне показалась необычно молчаливой и расстроенной.
Прошло еще несколько дней. Очень хотелось позвонить
Мечо, и не ради забавы, а чтоб он меня немножко подбодрил; ведь как-никак интересы у нас общие. Но я так и не осмелилась. После нашей последней встречи он стал мне как-то противен. Самое странное при этом, что я сочувствовала ему больше, чем Евгению. Так уж я устроена – даже в кино я становлюсь на сторону злодеев, а не тех, кто их преследует и неизменно расстраивает все их планы. Кто знает, быть может, во мне сидит врожденное злодейство.
Но у бедного Мечо положение и правда незавидное. У
бедняги ведь нет абсолютно ничего, кроме директорского места, которого он, по словам Евгения, вовсе не заслуживает. Нет ни жены, ни сына, ни подруги, и даже ума в обрез, недаром он то и дело попадает впросак. Он может существовать, лишь присосавшись к чему-нибудь, как пиявка.
Но мне и пиявок жалко и, когда я вижу их в банке, так и хочется сунуть им палец. Разве они виноваты, что по-иному не могут жить?
Об Евгении я думала реже, у него друзей и защитников хоть отбавляй. Да и в душе я не была так уж уверена, что он заслуживает оправдания. Что ни говори, а раздавить человека – не пустяк. Доказывай после этого, что ты прав, а все остальные – виноваты.
Иногда по утрам звонил телефон, но я не поднимала трубки. Боялась, как бы это не оказался Мечо или какой-нибудь еще возмутитель спокойствия. Изо всех сил я старалась не думать обо всей этой неприятной истории. Я
давно заметила, что если на что-нибудь не обращать внимания, то оно само собой мало-помалу исчезает. Наверное, это и правда так, недаром чаще всего болеют те, кто только и думает о болезнях. А я никогда ничем не болею, даже гриппом.
Но на этот раз так не получилось. Однажды вечером, за несколько дней до суда, мама неожиданно спросила меня:
– Ну, как ты решила, Бистра, пойдешь на суд?
Я так и примерзла к месту. А она говорила совсем спокойно и смотрела на меня, не сердясь.
– Какой суд?
– Не прикидывайся, я все знаю.
Слава богу, что она не знает всего, иначе от ее спокойствия ничего бы не осталось.
– А как ты думаешь? – осторожно спросила я.
– Ты непременно должна пойти!. Другого выхода нет!
– Почему?
– Сама знаешь почему. Прежде всего это твой долг.
– Мой долг! – взвизгнула я и почувствовала, что меня понесло. – Запомни: мне это слово непонятно. И, может, слово распрекрасное, но вы его так испохабили, что тошно слышать.
Она еле заметно усмехнулась, а быть может, мне только показалось. Нет, вид у нее был очень удрученный.
– Я говорю о долге, чтобы не обидеть тебя, – сказала она. –А если ты подумаешь хорошенько, то убедишься, что это в твоих интересах.
– В моих интересах? – воскликнула я. – Хорош интерес: стоять перед судом и срамиться на глазах у всех!
Мама вздохнула.
– Так или иначе, а шила в мешке не утаишь, – с горечью сказала она. – А когда люди увидят тебя, они поймут, что ничего страшного не произошло.
– Конечно, ничего страшного не произошло! – воскликнула я. – Ведь я тогда просто пошутила. Да и то потому, что Евгений накрутил меня.
– Не сомневаюсь! – убежденно сказала мама. – В нашей семье все порядочные и добрые люди. Это у нас в крови.