За спиной у меня пронесся гул голосов, и я первый раз почувствовала, что зал битком набит.
– Тишина! – строго сказал судья.
Он снова повернулся ко мне.
– Расскажите, пожалуйста, что случилось в ресторане
«Копыто». Затем на следующее утро в вашем доме и так далее.
Я начала рассказывать сперва со всеми подробностями, а потом мне как-то все сразу надоело, и я стала запинаться и пропускать подробности. Да и как тут было разговориться, когда судья все время смотрел на меня с явным неодобрением. Мужчина-заседатель слушал внимательно, зато женщина словно оглохла – такой бесчувственный и пустой был у нее взгляд. Кое-как закруглившись, я сердито замолчала. Судья раза два-три перебивал меня из-за пустяков. Мои ресторанные похождения, видимо, отнюдь его не очаровали.
Потом судья спросил, есть ли у кого-нибудь вопросы. У
прокурора вопросов не было. Но передо мной вдруг возник низенький, пузатый человечек с облысевшей головой. Вид у него был приветливый и доброжелательный. Немного погодя я догадалась, что это адвокат Евгения.
– Я бы хотел еще немного поговорить с нашей симпатичной свидетельницей, – начал он сладеньким голоском.
– Довольствуйтесь, пожалуйста, общепринятыми обращениями! – сухо перебил его судья.
– Хорошо! – сказал адвокат, склонив голову. – Вернемся к началу. Вы сказали, что пришли в ресторан «Копыто» целой компанией. Вас лично кто пригласил?
– Евгений пригласил нас всех! – ответила я. – Он сказал, что у него есть деньги.
– Но все же именно вы были, так сказать, его дамой?
– Да, – кивнула я.
– Насколько я понимаю, до того дня вы не были знакомы с отцом Евгения?
– Нет, там я увидела его впервые.
– Именно так; благодарю вас. Вы помните, что вы пили?
– Сначала вино, потом виски.
– А-а – виски! – с завистью пробормотал адвокат. –
Вполне естественно, если с вами были иностранцы. А после этого вы танцевали, не так ли? Вы лично сколько раз танцевали?
– Не помню. Раз пять-шесть... Или чуть больше.
– Так, так! – благосклонно закивал адвокат. – Молодая девушка идет в ресторан, главным образом, чтобы потанцевать. И с кем же вы танцевали?
Я хорошо понимала, куда клонит пузатенький пройдоха, но делать было нечего.
– Точно не помню. Но с партнерами из-за нашего столика.
– Да, разумеется, кавалеров у вас было достаточно.. А
сколько раз вы танцевали, например, с товарищем Игнатовым?
– Три или четыре раза! – хмуро ответила я.
– А с Евгением?
– С Евгением я не танцевала.
– Странно! – сказал адвокат. – Не танцевать именно со своим кавалером!
– Я была зла на него, – сказала я.
– За что? – спросил он, и глаза у него заблестели.
– Я не помню точно.. Но он плохо отозвался о своем отце.
– Вы хотите сказать – несправедливо?
– Просто бестактно!.. Все вокруг слышали его.
– Да, да, – сочувственно поддакнул адвокат. – Наверное, наш общий друг нервничал или был чем-то взвинчен, как вы думаете? Ведь неспроста он позволил себе какой-то выпад против отца, да еще в его присутствии... Как вы это истолковали?
– Я это никак не толковала! – сухо ответила я.
– По этому вопросу достаточно! – вступился судья.
Адвокат сделал замысловатый жест, изображающий полное недоумение.
– Хорошо, если вы так полагаете! – пробормотал он, –
тогда продолжим.
И снова, со своей притворно приветливой улыбкой, обратился ко мне.
– Итак, на следующее утро Евгений пришел к вам. Вы помните, в котором часу это было?
– Наверное, около девяти, – ответила я.
– Довольно-таки рано после столь напряженной ночи.
Вы еще спали?
– Ну да... Но я встала и открыла ему.
– Так, как были – в ночной рубашке?
– Постыдитесь! – воскликнула женщина с тяжелой челюстью.
Адвокат растерянно поглядел на заседательницу и тут же с живостью повернулся ко мне.
– Объясните сами заседателю – почему вы впустили его?
– Потому что он позвонил! – со злостью ответила я.
– Все ясно! – сказал адвокат, разведя руками. – И, надеюсь, запротоколировано.
Он снова повернулся ко мне, но на этот раз лицо его было уже не приветливым, а скорее хмурым и суровым.
– Товарищ Григорова, вы сказали, что Евгений вас рассердил и поэтому вы пригласили его отца. Если не секрет, – чем именно он вас рассердил?
Я не из стыдливых, но тут я почувствовала, что краснею до корней волос.
– Как вам сказать. . Он назвал его трусом или чем-то в этом роде.