– Ну положим! Но это еще не причина, чтобы забираться в чужую машину.
Злость моя прошла, осталась легкая досада.
– Но я ждала вас, – пояснила она. – Вы же сказали, что уходите... А на улице очень холодно.
– А как вы догадались, какая из машин моя?
– Другого «пежо» не было. . И дверца была не заперта.
– Ну ладно. Зачем же вы меня ждали? Если мне позволено, конечно, будет спросить?
Такая ирония вряд ли понятна подобного рода девицам, этим пиявочкам, хочу я сказать. Она только моргнула и простовато ответила:
– Я хотела попросить вас отвезти меня домой. . Уже поздно, и трамваи не ходят.
Ну и ну! Не такой уж глупый предлог. . На такую удочку обычно клюют те, кто помоложе или постарше меня.
– А где вы живете?
– Возле Центральной тюрьмы, – ответила она серьезно.
Хорошенькое местечко! Пожалуй, это не предлог! Туда ночью пешком не потащишься. Конец порядочный.
– Вот что, девушка, – сказал я уже другим тоном. – Вы сами видели, что я выпил не одну рюмку. . Как я поеду через весь город в таком состоянии? Представьте, что меня остановит ГАИ!
– Но ведь вы все равно собирались ехать на машине?! –
удивилась она.
– Собирался, но по боковым улицам, где темно.
– Раз так, делать нечего! – ответила она покорно и взялась за ручку дверцы.
Позднее, когда эта невзрачная и нескладная девчонка неведомо как сделается частью моей жизни, эта ее тихая покорность не раз будет надрывать мне сердце.
– Подождите! – сказал я. – Куда это вы?
– Но раз нельзя...
– Я вас подвезу хотя бы до стоянки такси.
– Спасибо, не нужно.
И вышла из машины. Увидев ее понурую, какую–то неловкую походку, я помимо воли выскочил за ней. Когда я нагнал девушку, она плакала, правда безмолвно, но слезы ручьем текли по ее лицу. Я совсем растерялся. Человек я довольно хладнокровный и не слишком мягкий, но на женские слезы спокойно смотреть не могу. Похоже, что девушка была не из тех, за кого я ее принимал.
– Если у вас нет денег на такси, – сказал я, – я вам с удовольствием одолжу. Не пойдете же вы ночью пешком!
– Нет, нет! – воскликнула она. – Не нужно!
Гордая к тому же! Если б она не плакала, я бы ее опять отчитал. Гордая, а забирается в чужие машины!
– Хорошо, пойдемте, я вас отвезу! – сказал я. – Пока вы не утонули в слезах.
И сердито зашагал к машине. Но не услышал шагов позади себя. Я обернулся: она стояла ко мне спиной и смотрела на небо так, словно собиралась взлететь. Мне даже почудилось, что ее вот-вот унесет ветром – такой легкой и бесплотной показалась мне она.
– Ну что же вы? – спросил я нетерпеливо.
Она послушно двинулась ко мне, но вдруг остановилась в нерешительности.
– Не могу я вернуться домой, – сказала она. – Я боюсь..
– Кого?
– Матери. . Она меня так поздно не пустит. Да если и пустит, я к ней не пойду. Вы не представляете, что она за человек! – в голосе ее прозвучало неподдельное отвращение.
– Тогда зачем вы передо мной комедию ломаете?
Она опять смущенно моргнула и сказала просто и ясно:
– А я... я думала, вы меня пригласите...
Сейчас мне трудно припомнить, какие чувства тогда охватили меня. Я не был ни взволнован, ни возмущен, ни даже удивлен. Я не испытывал неприязни к ней. И уж конечно, нельзя сказать, что она мне понравилась. Я смотрел, как она стоит, – такая невесомая, легко одетая, – как ветер закручивает юбку вокруг узких бедер. В ее словах не чувствовалось ни стыдливости, ни робости, но и в то же время никакой испорченности, словно она говорила не со мной, а со своей теткой. И тогда во мне всколыхнулась то ли жалость, то ли какое-то другое, не очень понятное, но все же естественное чувство. Я вздохнул, пожал плечами и пробормотал:
– Тогда поедем! Не оставлять же вас на улице.
Лицо ее сразу же просияло, словно ветер стер с него слезы. Все это было довольно невинно и в то же время сложнее, чем я предполагал. В тот момент я не пытался вникать в эти сложности. Да и как понять современных девушек, когда они сами себя не понимают.
– Как вас зовут? – спросил я.
– Доротея. .
– Ну хорошо, Доротея, похоже, вы кое–что уже знаете обо мне. . Как меня зовут, марку моей машины. А как вы узнали, что моя жена не выгонит вас, если мы сейчас явимся ко мне домой?
– А вы разведенный, – ответила она. – И живете совсем один.
– А это откуда вам известно?
– За столом, пока вы не подошли, Жан рассказывал про вас. . Хвалил, конечно. Сказал, между прочим, что вы вспыльчивый, но очень добрый человек.