За день до моего шестнадцатилетия вышел новый альбом Ирис. Он продавался наглухо запечатанным в пакет из золотистой фольги – обложку сочли слишком откровенной, чтобы допускать к продаже в открытом виде. Срывая фольгу прямо возле музыкального магазина, я ощущал легкую тахикардию, но в итоге ничего шокирующего не обнаружил. Ирис красовалась в черном минималистичном лаковом корсете. Левое бедро обвязано черным бантиком, на ногах черные туфли на высоких каблуках. Позади нее падал дождь из золотых искр. Руки Ирис были подняты, голова слегка запрокинута. Ее волосы, теперь светлые, оттенка платины, завивались в крупные мягкие кольца.
Обложка очаровала меня. Фривольность одеяния Ирис компенсировалась исходящей от ее стройной фигурки спокойной торжественностью. Альбом назывался «Если ты ищешь Виэли», и в клипе на заглавную песню Ирис дарила зрителям возможность получше рассмотреть ее грудь, выскальзывающую из лифа корсета.
Действие клипа происходило в большом доме, где гремела бурная вечеринка, постепенно переходящая в оргию. Ирис блуждала по комнатам, заполненным всякими странными людьми, разительно напоминающих тех, с кем общался я, – казалось, только внимание напряги, и узнаешь пару-другую знакомых. Ирис, с ее широко раскрытыми глазами, отыгрывала роль потрясенной наблюдательницы, что плохо вязалось с ее распутным нарядом, ярким макияжем и взъерошенными волосами. В одном кадре она с недоумением поднимала с пола чьи-то трусы веселенькой леопардовой раскраски. Я посмотрел премьеру клипа в магазине видеотехники, на двадцати экранах сразу и под комментарии охранника, пытающегося выставить меня вон на том основании, что мой внешний вид смущает покупателей.
Мне клип очень понравился, а кому-то не очень, и через неделю его запретили чуть ли не на всех каналах. Когда во время одной из конференций для журналистов (мой приятель каким-то чудом раздобыл мне запись на видеокассете) Ирис спросили, была ли она огорчена запретом ее клипа на телевидении, она ответила, что чувствует в этом решении некоторое лицемерие.
– Хотя в нашей стране порнография запрещена на законодательном уровне, в действительности ее никто не ограничивает, так как те, кто должен этим заниматься, получают большие деньги за бездействие. Наш город завален порнографией. Посчитайте, сколько обнаженных женщин вы видите на рекламных щитах, когда идете на работу. Вызывают ли их отретушированные, доведенные до идеала тела физический отклик в вас? Так ли на самом деле вы хотите прекратить их видеть? Однако я не крупный рекламодатель. Я обычная женщина, легкая мишень. В моем клипе я не была голой и не делала ничего предосудительного, но в глазах общественности я превратилась чуть ли не в шлюху. И среди прочих меня осуждают те самые мужчины, которые смотрят грязные кассеты, покупая их тайком. Силы наших моральных принципов хватает на лавину осуждения, но не хватает на то, чтобы мы начали следить за собственным поведением. Нас манит порок, но мы ненавидим его в других, и именно поэтому мой клип был воспринят серьезнее, чем он того заслуживает. Это двуличие. Я не хочу быть двуличной. Я не буду оправдываться, пытаясь улучшить отношение к себе, потому что я не чувствую себя виноватой. Я могла бы предотвратить запрет моего клипа, дав кое-кому на лапу. Тогда его крутили бы на всех телеэкранах, тем самым негласно давая зрителю понять, что это норма, и меньше людей решились бы выступить против меня. Но я этого не сделала. Хотите, запрещайте. Впрочем, – она лукаво улыбнулась, – этот скандал только добавит мне популярности.
Ирис замолкла, и показали кислые-прекислые морды журналистов. Она была попсовой певичкой. Вот и пела бы свои глупые песенки. Ее мнение по таким сложным вопросам никто не хотел знать, и она вообще не должна была его иметь. Все же кто-то кашлянул и робко осведомился:
– А как лично вы относитесь к порнографии?
– Она притягательна. Но токсична. Знаете, как это бывает: тебе это нравится… а потом ты осознаешь, что оно нанесло тебе вред.
Затем ей задали затертый до дыр вопрос о ее новом образе. Ирис ответила, что наконец-то перестала ощущать себя ребенком и что ей хочется похулиганить. Ее спросили, не беспокоит ли ее то обстоятельство, что песни с ее нового альбома особенно популярны в среде разных отщепенцев, например, в гей-клубах. Ирис отреагировала с недоумением: чем подобная аудитория хуже традиционной? Журналист не нашелся, что ответить. Ей расспрашивали и о том, кто такая Виэли и зачем искать ее столь отчаянно.