На третий вечер, когда в домах колхозников засветились огни и где-то в дальнем заулке веселым перебором в такт частушке отозвалась гармонь, к Семену зашел старик Степанов.
— Пора, Семен Прохорович, на позицию, — напомнил он, — коль не надоело, надо идти. Сегодня должен быть!
— Пойду непременно! — согласился Семен.
Он надел тулуп, взял отцовскую тулку и вышел в сени за фонарем.
На крыльце его остановила Ксеня.
— Пошел бы лучше, брательник, на гулянку. У нас куда веселее будет, — пригласила она, — а то заладил в баню, как домовой!
— Завтра, — пообещал Семен. — Завтра Фролов дежурить будет, а теперь, видишь, на охоту собрался!
Ксеня птицей спорхнула с крыльца и скрылась за воротами.
Семен засветил фонарь и вместе со Степановым вышел на улицу.
Шли молча. Каждый думал о своем.
Когда свернули к огородам, сзади послышалась песня.
Незнакомый голос медленно и осторожно, словно нащупывая мотив, пропел:
Короткая пауза оборвалась, и другой голос закончил:
Раздался веселый смех. Гармонь дважды повторила куплет, и уже новый голос, по которому Семен узнал сестру, продолжал:
Семен усмехнулся.
— Про нас поют, дядя Николай, — подтолкнул он Степанова.
— Слышу, — недовольно проворчал старик, — известные насмешницы! У них только и дел — припевки складывать.
Семен хотел было изобразить на лице серьезность, но вместо этого вдруг расплылся в широкой улыбке.
— Молодежь! — сказал он, подумав, что и впрямь неплохо было бы завтра сходить на гулянку.
Они подошли к бане и влезли на чердак. Под крышей было темно, как в подполье. Пахло копотью и березовыми вениками. Через маленькое слуховое окно с улицы тянуло морозом. Но запах свежести был приятен, и Семен сел у окна. Степанов устроился неподалеку возле теплой трубы дымохода и, выкурив цигарку, без лишних разговоров уснул. Семен остался дежурить.
В деревне долго не смолкали голоса. Хлопали двери, скрипел снег под каблуками, в заулках тявкали псы. Покой наступил незаметно. Один за другим в избах потухли огни, и кругом все стихло. Ночь выдалась холодная, ясная. Семен чутко прислушивался к тишине, то и дело поглядывал на приваду. Спать не хотелось. Выручила привычка. В руках у него было ружье, и это чем-то очень напоминало пост. А на посту он не уснул бы никогда, если бы даже пришлось простоять всю ночь.
Время шло. Но зверь не появлялся. В четвертом часу запели петухи, Семен разбудил Степанова. Теперь старик сел возле окна, а Семен перебрался подремать на его место.
Шла третья ночь, которую он проводил на охоте, сказалась усталость. Он уснул и спал до тех пор, пока его не растолкал Степанов.
— Вставай. Опять впустую, — хрипел он простуженным голосом, — ни лешего не высидели!
Семен с наслаждением потянулся, разминаясь, и спрыгнул с чердака в сугроб.
— Давай-ка приваду осмотрим, — предложил он. — Может, что в ней не так…
Он сделал несколько шагов и неожиданно остановился: на снегу виднелись отпечатки крупных лап зверя. Следы были свежие. Они цепочкой тянулись к приваде через огород и уходили обратно в поле. Волк обошел вокруг привады несколько раз, но близко к ней почему-то не подходил, У Семена от волнения заколотилось сердце.
— Проспали мы, дед, добычу! — почти крикнул он Степанову.
Старик опешил:
— Не может быть. — Но, увидев следы, схватился за голову. — Это я его в потемках не разглядел. Мне ить будто и казалось чего-то, а толком не разобрал. Тьфу, пропасть! Не дай бог дожить до такой слепоты. Ну уж завтра он придет сюда непременно!
— Придет! — согласился Семен.
— А коль придет, тут ему и конец! — рассудил старик. — Айда по домам.
Не затаптывая следов, они разошлись.
Следующую ночь караулить зверя предстояло Фролову.
Эта ночь должна была быть решающей. Семен почувствовал это всем нутром и вдруг понял, что ему хочется самому добыть зверя. Матерый волк — добыча завидная. Не каждому дается она в руки, и упустить ее после таких трудов Семену стало жаль чуть не до слез. Забыв и об усталости, и о гулянке, и о том, что уже не раз обещал матери посидеть хоть один вечер дома, Семен решил просить бригадира уступить свою очередь.
Но вечером Фролов сам неожиданно ввалился в дом Куракиных. Увидев Семена, он прямо с порога забасил: