П о л и н а. Дело даже не в оценках! Вот я гляжу: пришли к нам издалека люди — по всей округе натягиваются провода. В каждый дом. Скоро зажгутся лампочки. Как все просто!.. А ведь мы должны к каждому сердцу… подвести нечто подобное. И чтоб горело это, не меркло! Красотой, добротой…
В калитку входит С е в а с т ь я н о в.
С е в а с т ь я н о в. Если б и такие провода провести было можно, то уж я бы поработал! И день и ночь… Добрый вечер, Полина Александровна. Добрый вечер, Павел Гаврилович. (Поклонился Серафиме Ивановне.)
П о л и н а. Аркадий Сергеевич, проходите в дом. Я сейчас, Павел, мне на репетицию. Сегодня собираемся пораньше.
К о в я з и н. Хорошо. Иди.
П о л и н а. Вот, Серафима Ивановна, поэтому я и защищаю Аллу Викторовну. Я вижу в ней щедрость, доброту. (Уходит в дом.)
Севастьянов на крыльце перехватил у нее охапку дров.
С е р а ф и м а И в а н о в н а (глядя им вслед). А я, Павел Гаврилович, все-таки осталась при своей точке зрения. Авторитет учителя у нас в селе падает, и авторитет школы, как одно от другого зависящее, — тоже.
К о в я з и н. Я вам уже сказал — не надо заострять.
С е р а ф и м а И в а н о в н а. Мне, конечно, трудно вас в чем-то убедить. Полина Александровна ваша жена. Вы всегда будете заодно.
К о в я з и н. Не надо так! Зачем?.. Вы и в самом деле недоучитываете, что мы, живя тут невылазно, в чем-то можем отстать, порасти мхом, как этот валун. Сделаться смешными.
С е р а ф и м а И в а н о в н а. Смешными?.. Упаси бог!.. Вы, может, и позволите смеяться над собой… а я… нет. Нет!
Из дома выходит Т а и с ь я С т е п а н о в н а.
Т а и с ь я С т е п а н о в н а. Паша… ты бы шел тоже в дом. У нас гость. Что она там одна-то?
К о в я з и н. Сейчас. Вот эту еще расколю.
С е р а ф и м а И в а н о в н а. Таисья Степановна, я ведь к вам опять по делу. Нет ли какого бочонка под капусту? Хочу засолить.
Т а и с ь я С т е п а н о в н а. Бочонка?.. Вот этот разве…
С е р а ф и м а И в а н о в н а. Частенько гость-то стал бывать?
Т а и с ь я С т е п а н о в н а. Да заходит.
С е р а ф и м а И в а н о в н а. По делам?
Т а и с ь я С т е п а н о в н а. У Полюшки что-то… Славный человек, обходительный.
С е р а ф и м а И в а н о в н а. Обходительный… Павел Гаврилович, так я не ограничусь этим разговором. Педсовет все-таки придется собрать.
К о в я з и н. Вас никто не поддержит.
С е р а ф и м а И в а н о в н а. Я заявляю со всей определенностью: работать с этой новомодной финтифлюшкой в одной школе я не желаю! Нельзя таким скороспелым учителям доверять воспитание молодежи! Нельзя! Да и с вашей женой… если уж по совести, мне бы тоже не хотелось…
К о в я з и н. Что?
С е р а ф и м а И в а н о в н а. Уж больно чиста, образцова. Пройти мимо боязно. Однако сама-то в личном быту, я бы сказала, не так уж порядочна.
К о в я з и н. Что вы имеете в виду?
Т а и с ь я С т е п а н о в н а. Тише, тише, услышат.
С е р а ф и м а И в а н о в н а. И пусть слышат! Да это и не секрет ни для кого! Все говорят: с инженером этим у нее…
К о в я з и н. Замолчите!
С е р а ф и м а И в а н о в н а. А вы не кричите! Научитесь сначала женой командовать!
Т а и с ь я С т е п а н о в н а. С инженером?..
С е р а ф и м а И в а н о в н а. Почему, думаете, она тут сейчас так в красноречие ударилась?.. И то не так, и то не этак! Ах, какая я! Заметила, что он подходит к калитке, вот и решила покрасоваться! (Подняла бочонок на плечо. Ушла.)
Т а и с ь я С т е п а н о в н а. Паша… что же это, а?
Ковязин молчит.
Неужели правда?.. И впрямь он к нам зачастил. Такой славный, обходительный. И кто бы мог подумать?.. Вот как в человеке можно обмануться… Паша, ты поговори с ней. Ты построже! Еще не было в нашем роду такого, чтоб жена брала верх над мужем да позорила его!
К о в я з и н. Иди в дом.
Т а и с ь я С т е п а н о в н а. Паша…
К о в я з и н. Сказал — иди.
Таисья Степановна ушла. Сделалось сумеречно. На крыльцо выходят П о л и н а и С е в а с т ь я н о в.
П о л и н а. Павел?.. Ты все еще здесь?
С е в а с т ь я н о в (Ковязину). Ого, какую гору дров накатали!
П о л и н а. Я тебе уже говорила, что Аркадий Сергеевич согласился выручить нас. Взял роль купца. И у него получается!
К о в я з и н. У вас что… опять мотоцикл поломался?
С е в а с т ь я н о в. Мотоцикл?
К о в я з и н. Что-то он часто стал ломаться возле наших ворот.
П о л и н а. Павел.
К о в я з и н. Вот что… вы уж где угодно встречайтесь. В лесу, в клубе… где совесть позволит, только не у моего дома, чтоб люди не видели да не тыкали мне в глаза!
П о л и н а. Что ты говоришь?
К о в я з и н. Все говорят! Не я один!.. Ах, Полина Александровна… уж я так вам верил, так верил! А вы… Пока никого подходящего не было вам здесь в мужья, так и я был хорош! А теперь, когда лучше подвернулся, так вы!..
П о л и н а. Что ты? Павел! Да как ты можешь?.. (Убегает за ворота.)
По крыше дробно ударил дождь.
С е в а с т ь я н о в. Зачем вы так?
К о в я з и н. А ваше какое дело? Кто она вам?
С е в а с т ь я н о в. Ведь вы оскорбили ее.
К о в я з и н. Идите отсюда! Ну!
С е в а с т ь я н о в. Я уйду. Но сам. И вам не позволю оскорблять чистого, хорошего человека. Слышите — не позволю!..
Хлынул проливной дождь, и уже не слышно, что они говорят.
Т а и с ь я С т е п а н о в н а (мечется по двору). Паша, Паша! Аркадий Сергеевич! Побойтесь бога!.. Люди!..
Та же комната, что и в первом акте. Теперь в ней только одна кровать. И обстановки стало меньше. Вечер. На улице сильный дождь. В комнате Ю л ь к а. Она снова вытаскивает из-за ширмы плащ, из-под кровати резиновые сапожки.
Ю л ь к а. Вот это ударил! Вот это да!
Входит А л л а с папкой в руке.
А л л а. Не помешаю?
Ю л ь к а. Входи, Алла Викторовна. Входи.
А л л а. Надолго ливень?
Ю л ь к а. Теперь до снегу. У нас так!
А л л а. Я посижу у тебя. Что-то не сидится одной.
Ю л ь к а. Я предлагала — перебирайся! Полино место не занято. Шкаф и тумбочка — вот. Будем вместе жить.
А л л а. Не могу.
Ю л ь к а. Почему?
А л л а. Я женщина несвободная. Я женщина замужняя.
Ю л ь к а. Замужняя?.. Ой! Как же мы не знали? Кто он?
А л л а. Художник. Не то что я — настоящий. Сейчас поехал в Молдавию. Скоро заявится сюда. Хватит ему писать солнечные пейзажи. Пусть вот это изобразит.
Ю л ь к а. И вы будете… здесь?
А л л а. У меня, Юлька, такое правило: не сдавать занятую позицию. Это правило я усвоила от отца, воевавшего в чине гвардии рядового. Моя первая позиция — здесь. После школы, после института. Тут я начинаю жить. И если меня отсюда выпрут, то это — позор! Позор! Значит, я тряпка, дрянь, никому не нужный человечишко!.. И я отсюда не уйду! Пусть сто тысяч Серафим Ивановных ополчатся на меня!