— Ну, как он? Очаровательный малыш!
— Ему что-то нездоровится. Он в детской, — ответила Бахийя.
— О чем же мы думаем? — вмешался дед. — У нас в доме врач, пусть он посмотрит больного.
— Конечно, посмотрю. С большим удовольствием, — поспешно сказал я.
Мы пошли в комнату мальчика. Он сидел в своей кроватке и вместе с сыном бавваба мастерил что-то из бумаги. Вафик бросился обнимать меня и целовать.
Я достал из кармана коробочку со сладостями и протянул ему:
— Это тебе разрешает доктор.
— Только смотри не объешься, — сказала Бахийя.
И добавила уже более строгим голосом:
— Попробуй сам и нас угости.
Мальчик послушно стал угощать всех сладостями.
Я посадил Вафика к себе на колено и, приложив ухо к его спине, сделал вид, что выслушиваю его. Затем ущипнул мальчика за щечку и отпустил его со словами:
— Уж очень мама балует тебя. Отсюда все твои болезни.
— Я того же мнения, — важно произнес дед.
— Ну, а теперь, — сказал я мальчику, — можешь играть со своим приятелем.
Но Вафик закричал:
— Нет, я хочу играть с дедушкой в засаду!
— Сегодня играть ты не будешь, — строго возразила мать, — ты ведь нездоров! Дедушка с Османом прекрасно справятся сами.
— Да, да! — радостно закричал мальчик. — Пусть дедушка с Османом представляют. Только надо, чтобы и доктор с ними играл! И ты, мама, тоже!
— Я? Как же это можно?
— А почему нет? — вмешался я. — Мы все будем представлять, а Вафик — смотреть.
— Да, да, — подхватил мальчик, — вы все будете представлять!
Он подпрыгнул и повис на шее у матери, целуя ее. Ей ничего не оставалось, как согласиться.
Дед куда-то исчез и вскоре принес все, что нужно было для игры.
Мы с Османом должны были изображать отряд англичан, которому Абдалла-бек готовил свою знаменитую засаду.
На головы мы надели бумажные шлемы, опоясались жестяными мечами, и представление под руководством Вафика началось.
Бахийя развеселилась и скоро вошла в роль, всячески стараясь доставить удовольствие сыну.
В конце концов англичане попали в западню. Майор с мечом в руке врезался в самую гущу неприятельских солдат; он рубил направо и налево, и комната сотрясалась от топота и криков. Осыпаемый ударами, я вынужден был просить пощады. Бахийя поспешила мне на выручку, остановила побоище и извлекла меня из-под обломков. Вид у меня был самый плачевный.
— Все! Бой окончен! Враг сложил оружие!
Раздались победные возгласы и аплодисменты.
Все мы, включая Бахийю, выстроились в шеренгу перед «майором» и запели:
Затем отдали славному герою честь и получили приказ разойтись.
Провожая меня, Бахийя извиняющимся тоном сказала:
— Замучили мы тебя сегодня!
— Что ты, я так счастлив, что мог доставить радость. Вафику и тебе! Да и очень приятно иногда вспомнить детство и подурачиться.
Она сжала мне руку:
— У тебя доброе сердце, Фахим!
— Я люблю тебя, очень люблю!
Лицо ее осветила радостная улыбка. Мы стояли, не отрывая друг от друга глаз, охваченные сильным чувством. Вдруг она наклонилась к моему уху и прошептала:
— Наваим ждет тебя послезавтра…
— Скорее бы настал этот день!
XVIII
Отныне мое время делилось между визитами к легкомысленной красавице Наваим и к моей невесте Бахийе — воплощению чистоты и скромности.
Теперь и я жил двойной жизнью. Мне приходилось готовиться к каждой встрече, чтобы не сбиться с роли.
Сначала мне казалось странным, что я так легко свыкся со своим положением. Но потом я понял, что просто подчинился неизбежному. Меня уже больше не удивляло, что моя возлюбленная воплощает в себе двух совершенно непохожих друг на друга людей.
И я подумал, что каждый человек, помимо собственной воли, в зависимости от обстоятельств, может надевать то одну, то другую маску.
Став официальным любовником Наваим, я получил ключ от ее квартиры и право приходить к ней в «свои» часы, и тут уж я мог развлекаться вволю.
Я приносил ей кофе, сахар, мыло и в начале месяца вручал домовладелице плату за квартиру. Все это я делал в точном соответствии с указаниями Наваим, получая от нее на это деньги.