Фикри надушил письмо, запечатал его, потом написал на конверте:
Каир. До востребования.
Уважаемому Ахмед-беку Фикри.
В ту ночь Фикри видел чудные сновидения. Впервые в жизни спал он так сладко!
Комедия смерти
Перевод А. Долининой
В комнату больного слуги Мустафы Хасана вошел врач, а за ним — евнух. В комнате было не убрано, сквозь окошко едва проникали бледные отсветы жарких солнечных лучей. Среди старой, искалеченной мебели самыми примечательными предметами были кровать из пальмового дерева, покрытая грязным, изорванным одеялом, и шкаф, по скромному виду которого нельзя было даже предположить, какие дорогие и редкостные вещи хранятся в нем.
Мустафа Хасан был невероятно скуп; он отказывал себе во всем и за долгие годы службы ухитрился скопить двести гиней золотом. Этими деньгами он дорожил больше жизни.
Врач пощупал пульс больного, обнажил его грудь, послушал, как он дышит и, понизив голос, сообщил евнуху, что Мустафа проживет не более двух часов. Не успел врач выйти из комнаты, как больной, охваченный жестоким приступом изнурительного кашля, открыл глаза.
Мустафа Хасан служил в доме покойного паши, хозяина дворца. Паша купил его еще восьмилетним мальчиком. Мустафа проявлял тогда все признаки понятливости и усердия, поэтому паша приказал воспитать и обучить его, а затем подготовить для управления имением. Но вскоре Мустафа доказал своему хозяину, что недостоин таких забот, — его обучение принесло только дурные плоды. И паша, лишив Мустафу пожалованной ему высокой должности, стал относиться к нему презрительно и небрежно. Когда умер старый привратник — дядюшка Марджан, Мустафе Хасану была поручена охрана дворцовых дверей. В этой должности он пребывал до смерти своего господина. Владелица дворца из жалости назначила Мустафе пенсию. Но через год он заболел воспалением легких. Болезнь изнурила его настолько, что на выздоровление не оставалось никакой надежды. И вот теперь смерть была совсем рядом.
Проводив врача до дверей, евнух отправился наверх, в комнату госпожи. Хозяйка дворца сидела на молитвенном коврике, читая суру «Я-син»[25], рядом с ней расположилась чтица Корана. Заслышав шаги евнуха, госпожа сдвинула на лоб золотые очки, обернулась к нему и спросила:
— Бешир-ага, что сказал доктор?
Бешир-ага был тучен и походил на бурдюк, доверху налитый маслом. Он ничего не ответил госпоже: пройдя по многочисленным лестницам дворца, он так запыхался, что не мог перевести дух.
Госпожа забеспокоилась и повторила свой вопрос. Но евнух только вытирал слезящиеся глаза, стараясь показать, как он опечален.
— Неужели Мустафа Хасан умер? — вскричала госпожа.
Теперь Бешир-ага уже отдышался и поспешил ответить:
— Он еще не умер, госпожа, но, к сожалению, находится при смерти.
Две слезы скатились по щекам госпожи. Она пробормотала тоном, исполненным покорности и смирения:
— Поистине все мы принадлежим Аллаху и к Аллаху возвратимся.
А чтица Корана хрипло проговорила:
— Прочтем же фатиху[26] за упокой души твоей, о Мустафа Хасан!
И все трое принялись за чтение фатихи.
Потом Бешир-ага вынул часы — они показывали десять — и сказал про себя: «Мустафа умрет в двенадцать часов, ровно в полдень».
Он вышел и направился к комнате умирающего, чтобы никого туда не пустить. Бешир-ага считал себя законным наследником Мустафы Хасана и полагал, что имеет право взять из его имущества все, что захочет.
Вскоре по дому распространилась весть, что больной умирает, и слуги со всех сторон сбежались к его комнате. Но Бешир-ага запер дверь и сидел перед ней с тяжеленной палкой в руках, устрашающе размахивая ею, когда кто-нибудь пытался приблизиться.
Слуги с нетерпением спрашивали Бешир-агу:
— Не умер еще Мустафа Хасан?
А Бешнр-ага отвечал им гордо и пренебрежительно:
— Испускает дух.
Убедившись, что путь в комнату закрыт, многие разошлись. Остальные продолжали разговаривать с евнухом.
25
«Я-син» — тридцать шестая сура (глава) Корана (название дано по первым буквам текста); ее читают обычно над больными и покойниками.