На другой день она вышла, таща за собой сына, — он упирался, не желая идти, — и привела его на рынок. Здесь они провели целый день, выпрашивая милостыню, и принесли домой немного еды и денег.
Они выходили так каждый день, и вскоре шейх Сейид привык бродить по деревне один, покидая мать в начале пути. Он ходил по лавкам и кофейням, разговаривая сам с собой, смеясь и ругаясь, делая рукой странные движения; потом возвращался к матери, и в мешке его всегда оказывалось что-нибудь съестное.
Однажды шейх Сейид вошел в лавку Абу Шуши, мясника, и быстро заговорил:
— Я уже давно говорил тебе, осел, что добра много… Вот один… два… три… ардебб[31] пшеницы в доме… Вода в канале спокойна… Один… два… три… Пусть господь наш проклянет твоих дедов, собачий сын!..
— Я собачий сын? За что ты меня так? Что я сделал?
— Сделал что-нибудь?.. Всегда! Добра много, парень, добра много…
Абу Шуша улыбнулся и положил кусок мяса в его мешок. Шейх Сейид вышел, смеясь и повторяя то, что говорил мяснику. А Абу Шуша сидел в лавке, опершись подбородком на руки и размышляя о том, что сказал этот сумасшедший. «Один, два, три, добра много… добра много…» Что это значит? А может, он имел в виду судебный процесс о земле? Ведь заседание как раз через три дня.
Прошло три дня, и Абу Шуша выиграл дело, тянувшееся уже долгие годы. На радостях устроил он богатый пир — настоящую свадьбу, раздавал милостыню направо и налево, а шейха Сейида осыпал всевозможными подарками.
Это было великой победой шейха Сейида. Люди передавали друг другу слухи о нем, и слава его разнеслась повсюду. Со всех сторон к нему устремились жаждущие узнать скрытое. Он говорил им что попало, но получалось удачно, и люди прислушивались к его бреду. Все боялись его, почитали и щедро одаривали.
Рафаат-эфенди, человек глупый и чванливый, был управляющим у помещицы, во владениях которой жил шейх Сейид. У Рафаата было две жены: первая, которой уже минуло сорок пять, жила с ним в усадьбе, а вторую, едва достигшую восемнадцати лет, он поселил подальше, в деревне. Рафаат-эфенди питал склонность к молодой жене, поэтому в сердце старой копилась злоба.
Однажды Рафаат-эфенди сидел на берегу канала возле усадьбы, под тенью большой смоковницы и завтракал в одиночестве; ему прислуживал мальчик. Эфенди ел, нахмурившись, распекал слугу за малейшую оплошность, ругая и блюда, и того, кто их приготовил. В это время к нему приблизился шейх Сейид в своей широкой рубахе, вздувшейся от ветра. Он шел, загребая одной рукой и задыхаясь. Усевшись поблизости от Рафаата-эфенди, Сейид уставился на еду и стал произносить какие-то слова, непонятные и путаные. Но Рафаат-эфенди не обратил на него ни малейшего внимания и продолжал завтракать, брюзжа себе под нос. Шейх Сейид придвинулся к нему и, протянув руку, что-то крикнул ему в лицо. Эфенди только взглянул на него исподлобья и выругался сквозь зубы. Терпение шейха Сейида лопнуло: он протянул руку, смеясь схватил кусок с блюда и начал жевать.
Рафаат-эфенди рассвирепел. Он вскочил и толкнул шейха Сейида, пытаясь повалить его на землю, но тот даже не сдвинулся с места. Думая, что управляющий шутит с ним, шейх Сейид протянул руку и слегка толкнул его. Управляющий опрокинулся на спину и покатился в грязь, заревев, как разъяренный бык. Вокруг собрались толпой обитатели усадьбы. Люди едва сдерживали смех, глядя, как управляющий барахтается в тине. Тем временем шейх Сейид устроился за столом на месте Рафаата-эфенди и жадно принялся за еду.
Управляющий поднялся, счищая с себя грязь; ругаясь и расточая проклятия и угрозы, он направился к дому. А шейх Сейид, покончив с едой, потянулся, зевнул и улегся на берегу канала, подложив руку под голову; вскоре он уснул, издавая беспокойный храп.
Раафат-эфенди вошел в дом, бормоча угрозы, и тотчас же оттуда послышались крики и треск ломающейся мебели; потом все затихло.
После вечернего призыва на молитву в доме управляющего снова раздались крики, вопли и плач, люди собрались вокруг дома. На пороге появился рябой, рыжебородый шейх Хамза, проповедник соборной мечети, и громко возгласил:
— О рабы Аллаха, умер человек жестокосердый! Поистине, все мы принадлежим Аллаху и к Аллаху все возвратимся!
Толпа зашумела, моля Аллаха о милости. И начал шейх Хамза объяснять людям «чудо» шейха Сейида, покаравшего смертью управляющего, который не пожелал соблюсти закона щедрости и доброты. Он долго и пространно говорил об этом и восхвалял Сейида, и прославлял его деяния, и приводил множество доказательств того, что шейх Сейид — великий святой из святых Аллаха, и во власти его карать тех, кто чинит зло, и осыпать благодеяниями творящих добро.