Наконец трапеза кончилась. От всего увиденного и услышанного я перестал понимать, то ли сплю, то ли бодрствую.
И тут принцесса шепнула мне на ухо:
— Ну как, ты рад, что приехал ко мне?
В голове у меня бродил хмель, и я пробормотал:
— Нет, видно, византийцы все же убили меня. Ведь ясно, что я в раю, уготованном героям.
Принцесса ласково улыбнулась.
Служанки убрали со стола, певицы неслышно выскользнули из зала.
Мы остались с принцессой вдвоем. Возлежа против меня на пышных подушках, она мечтательно проговорила:
— Ты еще не рассказывал мне о бое во рву.
— О бое во рву? Откуда ты знаешь об этом бое?
— Слухом земля полнится.
— Наверное, на этот раз земля полнится выдумками.
— Почему же?
— В том бою участвовали только я и двадцать вражеских воинов. Мой меч сразил их всех до единого. Кто же, кроме меня, может знать подробности?
По моему телу растекался огонь от выпитого вина.
Я встал и, постепенно воодушевляясь, стал изображать, как проходил этот памятный для меня бой.
Принцесса не сводила с меня глаз. Опершись щекой на руку, она жадно мне внимала.
Закончив рассказ, я опустился на подушку у ее ног. Она положила мою голову к себе на колени и стала гладить меня по лицу. Наши взоры встретились, и мы не могли оторвать глаз друг от друга. Я услышал ее голос:
— Как приятно видеть героя в момент его поражения!
Я встрепенулся:
— Поражения?
— Да! Поражения, которое некоторые считают победой, эмир! — лукаво сказала она.
Я сжал ее в объятиях. Ее лицо было близко, совсем близко. Губы мои трепетали, готовые сорвать волшебный поцелуй…
Но в это мгновение принцесса выскользнула из моих рук. Гордо сверкнув глазами, она прошептала:
— Нет, я не подарю тебе поцелуя!
Стерпеть такое унижение? Никогда! Скрестив руки на груди, я гневно сказал:
— И все же я получу его!
Догадавшись, что она собирается позвать на помощь, я кинулся к стене и сорвал свой меч. Затем, немного овладев собой, подошел к принцессе:
— Теперь зови своих телохранителей! Увидишь, какая их ждет судьба!
Она пристально посмотрела на меня, и на ее лице вновь заиграла обворожительная улыбка:
— Ну, зачем же так, эмир? Успокойся! Я вовсе не хочу, чтобы ты снова вступил в столь же трудный бой, как тогда, во рву. Ведь на этот раз тебе не победить.
Глядя на ослепительный клинок своего меча, я расхохотался.
— А если я потребую, чтобы ты покинул мой дворец?
— Нет, без поцелуя я не уйду!
— Уж не думаешь ли ты, эмир, что я соглашусь стать твоей наложницей?
— А уж не думаешь ли ты, принцесса, что я соглашусь быть при тебе шутом, которого сытно кормят и поят за его россказни?!
Мы молча смотрели друг другу в глаза. Но вот принцесса отвела взгляд и, капризно растягивая слова, проговорила:
— Какие же мы оба глупые!
— То же самое собирался сказать и я!
И мы залились неудержимым смехом…
В зал вбежала встревоженная служанка:
— Принцессе что-нибудь угодно?
— Да, Бустан! Погаси свечи и задерни занавеси!
— Зачем? — поспешно спросил я.
Она лукаво улыбнулась:
— Не разрешит ли мне победитель поставить ему одно условие?
— Какое же, моя госпожа?
Подойдя ко мне, она прошептала:
— Ты получишь поцелуй, но лишь в темноте!
— В темноте? Но…
Ее глаза вспыхнули, и срывающимся от негодования голосом она произнесла:
— Такова моя воля! Если не будет по-моему, между нами все кончено!
Я молча играл перевязью меча. Потом рассмеялся и сказал:
— Твое желание для меня закон, принцесса!
Но тут же перестал смеяться и схватил ее за руку:
— А если ты задумала что-либо недоброе?
— Что ты, эмир, не так уж я глупа.
Служанка сделала все, что ей было велено, — опустила тяжелые занавеси, погасила все свечи, кроме одной, и исчезла…
Я был поражен тем, как изменился вдруг вид зала. Мне показалось, что в одно мгновенье неведомые силы перенесли меня в мрачную пещеру злого колдуна. В колеблющемся пламени свечи по стенам плясали отвратительные тени…
Стараясь не глядеть по сторонам, я спросил:
— Не пора ли кончать эту комедию?
— Не спеши, эмир! — прозвучал в ответ нежный голосок.
Наконец погасла и последняя свеча. Кромешная тьма окутала нас, и лишь по дыханию принцессы, по ее легким движениям я догадывался, что она здесь, рядом.