— Если бы ты был благородного происхождения, я бы сразился с тобой, — буркнул он.
Собеседник усмехнулся, но улыбка была невеселой.
— Ты хочешь бросить свою семью сейчас, — напомнил он. — А потом ты можешь захотеть бросить твоя будущая семья. Бросить Младшую.
— Я… нет!
Собеседник подкрутил усы и жестом приказал замолчать.
— У тебя проблемы в семье?
— Нет, но…
— Твои родители обижать тебя?
— Нет, но…
— Они женить тебя без согласия?
— Нет… не знаю…
— Ты их не любишь?
— Нет. То есть да!То есть люблю. — запутался, а от того разозлился в том числе на самого себя Джонатан. — Хватит уже! — выпалил он. — Что мне делать? Я не хочу, чтобы она уплывала! — на крик уже стали оборачиваться окружающие, но юноша продолжал также горячо кричать. — Что ее ждет на севере? Замужество против воли?
— Не ори! — оборвал его собеседник. — Я не понимаю половина слов.
Джонатан и так уже замолчал, а теперь был вынужден повторять сказанное, но уже спокойнее и медленнее. И, стараясь, не смотреть на брата девушки, который — было заметно — с трудом прятал снисходительную улыбку.
— Мой отец захочет познакомиться с твоей семьей, — заметил тот словно между прочим. — И я с братом тоже.
Джонатана словно окатили ледяной водой. Он даже замолк на полуслове. А когда продолжил, в голосе звучала неприкрытая надежда:
— Да-а… — неопределенно протянул он, — но вы ведь скоро уезжаете.
Северянин усмехнулся жалкой попытке Джонатана ухватиться за соломинку.
— У нас есть немного времени.
— Дело в том, что мы должны отправиться к деду и бабке и…
Брат Эн снова как будто не понял.
— Значит, мы познакомимся все.
— Они не…
— Тогда мы уплывать вместе с Младшей, — посуровел северянин, которому этот диалог начал надоедать.
— Приходите, — вздохнул Джонатан.
— Когда?
— Через три дня, — не представляя, как он будет объяснять это семье, сказал Джонатан.
В ночь накануне встречи он почти не спал. Было невероятно тяжело объяснить отцу, кто к ним придет. Трудно было не только из-за встречного непонимания, но и потому, что Джонатан едва мог выдавить из себя хоть слово. На помощь неожиданно пришла Элиза, которая горячо доказывала все то, что не мог произнести юноша.
— Тебе-то откуда знать, что такое любовь? — впервые в жизни едко заметил отец и тут же, устыдившись своего порыва, подошел к дочери.
Элиза вся покраснела, но ничего не ответила. Джонатану стало ее очень жалко. Его сестра, никогда не отличавшаяся особенной стройностью и красотой, в последнее время еще сильнее потолстела, что еще больше ее портило. Но при этом она совершенно искренне защищала своего брата, не испытывая тайного злорадства от того, что ему тоже плохо.
Отец, наверное, решил также и неловко обнял ее, прижимая к себе.
— Элиза?.. — неопределенно спросил он.
Та яростно замотала головой, сильнее прижимаясь к отцу и шепча ему что-то на ухо. Тот стоял очень бледный, казавшись рядом с покрасневшей дочерью почти мертвецом.
— Отец! — позвал Джонатан.
Тот как будто постарел в этот момент на десяток лет и, неопределенно махнув рукой, пошел наверх. Плачущая Элиза неуклюже побежала следом. На плечо Джонатана положила руку мать.
— Что случилось? — повысив голос, спросил он.
—Хорошо, — коротко сказал отец, оборачиваясь на полпути. Элиза чуть не врезалась к него. — Пусть приходят.
— Все будет хорошо, — не очень уверенно сказала мать, вздыхая, делая шаг по направлению к лестнице, но потом, словно передумав, она ушла на веранду, несколько раз обернувшись на сына.
Джонатан остался один. Не считая Деборы, которая протирала пыль.
— Когда тебе рожать? — спросил он, просто потому что испытывал очень сильно желание с кем-нибудь поговорить. После произошедшей сцены у него возникло слишком много вопросов, которые, видимо, никто не собирался удовлетворять.
Дебора смущенно улыбнулась, прикрывая руками выдающийся живот. Как они с мужем и мечтали, она вскоре оказалась в положении. В отличие от Элизы она своей полноты не стеснялась, и ее одежда не напоминала бесформенные сарафаны. Джонатану даже показалось, что платье, которое было сейчас на ней, он когда-то видел на сестре. Вполне в духе Элизы — подарить что-нибудь новоиспеченной подруге.
— Скоро, милорд. Со дня на день.
— Тебе нужно заканчивать работать.
—Да, милорд, — улыбнулась молодая женщина. — Я думаю, сегодня последний день.
Юноша ничего не ответил, подождал еще несколько минут, ожидая возвращения матери или отца, но, не дождавшись, тоже пошел наверх. Зайти к Элизе он не решился.
Страх, который испытал Джонатан, когда на следующий день к ним пришла вся семья Эн, невозможно было передать словами. Отец, конечно, относился к северянам намного терпимее, чем дед, но и он не особенно привечал их.
Впрочем северяне платили той же монетой. Отец Эн и оба ее брата настороженным взглядом скользили по богатому убранству дома, и сама девушка тоже чувствовала себя неуютно.
— Приветствую, — довольно сухо произнес отец Джонатана, слегка наклоняя голову. Гости ответили тем же — Как к вам обращаться?
— Зови меня Гостем, — голос отца Эн был похож на скрежет.
— К нам обращаться не обязательно, — подал голос его сын, который в этот раз свои длинные волосы оставил распущенными. — Но можешь называть меня Лед.
— А я, в таком случае, Старший, — сказал второй сын, подкручивая усы.
Джонатан не сводил глаз с Эн. Она слегка улыбалась, но больше ничем своего причастия к происходящему не выказывала.
— Я рад знакомству с тобой, — сказал Гость без эмоций, и Джонатан так и не понял, это правда, или просто нормы вежливости. — Но моя дочь говорила, что у тебя двое детей, а я вижу только сына.
— Элизе нездоровится, — коротко и излишне поспешно ответил отец. — Пройдемте на веранду. Нам нужно многое обсудить.
Деборы сегодня тоже не было, вместо нее прислуживала пятнадцатилетняя городская девчонка, уже несколько месяцев помогавшая Деборе, которая уже не была такой проворной как раньше из-за беременности. Обычно она не давала поводов для недовольства своей работой, но сегодня руки у нее дрожали, и она едва не расплескала вино, когда наливала его. Отчасти это было вызвано страхом перед Гостем, чей суровый вид заставлял сердце трепетать, отчасти восторгом, который поднимался в ней, когда она смотрела на его длинноволосого сына. Снова поймав его взгляд, она вся покраснела и отвернулась, прогоняя усевшуюся на перила птицу. Та громко крикнула, будто смеясь, и перелетела на ветку дерева.
— Здравствуйте, дети мои! — не успели они поднять первые бокалы, как их отвлек бодрый знакомый голос, который осекся на полуслове.
Все как по команде подняли головы, глядя на новоприбывших.
Лорд Бергер стоял, словно окаменев и не сводил округлившихся глаз с северян. Его губы беззвучно шевелились. Верная Люси крепко схватила мужа за локоть, не позволяя упасть или ринуться в драку, в таком состоянии он был способен на что угодно. Ноздри ее трепетали, как всегда, когда ей было страшно.
— Что это? — слабо выдохнул Бергер, сверля взглядом гостей.
— Добрый день, — холодно заметил Лед, который только что вполне дружелюбно улыбался служанке. Его брат склонил голову набок, точь-в-точь, как это делала Эн, когда ей было любопытно. Однако сама девушка на этот раз опустила голову, неподвижно уставившись на стол. Знакомство с каждой минутой ей нравилось все меньше и меньше.
— Что. Это. Такое? — отчеканил Бергер.
Его сын справился с первым потрясением и, встав из-за стола, сделал жест, приглашающий присесть.
— Отец, я знаю, как ты относишься ко всем кроме местных, но…
— Но?! — заорал Бергер, не принимая дружелюбный тон и даже не пытаясь следовать правилам этикета. Лицо его покраснело, на виске вздулась вена. — Я поклялся, что в моем доме никогда не будет… этих…