Тогда можно разрабатывать трудные маршруты.
И вот, в таком тренировочном, и по существу легком, восхождении Нина чувствовала себя неважно. Ведь она была не новичок в горах, имела на своем счету куда более сложные и трудные вершины, но сегодня шла тяжело. Может быть, вчера перегрелась на солнце? В горах оно особенно коварно.
Во всяком случае, группа шла в хорошем темпе, и он был Нине не под силу. Кроме того, начальник спасательной службы — начспас — заставил взять с собой палатки и на два дня продуктов.
— Иначе не выпущу, — неумолимо сказал он. — Вы в горах, а не на даче. Погода изменится, и тогда другое запоете.
Группа собиралась вернуться к обеду, поэтому палатки и продукты казались ненужным грузом. И хотя каждый понимал, что начспас прав, все-таки на него злились.
— Идем, как ишаки! — бурчал Коля Петров. — Сбегали бы налегке.
— Ну беги. Что ж ты не бежишь? — язвительно сказал начальник группы.
— Так я же иносказательно говорю, — обиделся Коля.
Пока шли лесом, солнце поднялось уже высоко и теперь на травянистых склонах жгло немилосердно.
Нина думала только об одном: как бы выдержать темп; что, в самом деле, она новичок, что ли?
Идти по травянистому склону вверх, пожалуй, тяжелее всего. Нога не имеет твердой опоры. Трава пружинит. Быстро устает голеностопный сустав. И жара… Сердце у Нины бешено колотилось. Она видела перед собой тяжелые, окованные ботинки Коли Петрова, методически переступающие все выше и выше, да то место на склоне, на которое она сама сейчас поставит ногу. Перекинутая через плечо веревка — часть общественного груза — больно давила на ключицу и натирала шею, но, чтобы поправить ее, надо остановиться, а остановиться — значит отстать, сбиться с темпа, задержать всю группу. Нет! Должен же быть отдых. Вон, вероятно, у той осыпи. Но осыпь еще ой-ой как далеко!..
Игорь шел сзади и слышал тяжелое дыхание Нины.
— Петро, — хрипло сказал он начальнику группы. — Придержи немного. Чертова жара…
Петро обернулся и удивленно поглядел на Игоря. «Такой здоровый парень!»
— Ага, хорошо, — понял он.
На осыпи, у снежника, рядом с которым росли последние желтые цветочки (выше увидишь только мох на камнях), сделали привал. Поели. Нине мучительно хотелось пить, но вода сочилась под снежником, уходила в камни и, должно быть, где-то ниже выходила на поверхность. Нина положила на плоский, нагретый солнцем камень несколько горстей снега и смотрела, как он на глазах тает, превращаясь в лужицу воды.
— Нина, — осторожно сказал Игорь, — не стоило бы!
Нина и сама знала, что пить снежную воду не стоит. Все равно не напьешься.
— Я только горло прополощу. Можно?
Петро и Коля, задрав головы, обсуждали путь подъема. Нина стала перематывать веревку.
— Давайте я, — попросил Игорь. — У меня это здорово получается.
А когда встали, веревка оказалась притороченной к его рюкзаку.
— Отдайте, — тихо потребовала Нина.
— Но ведь мне теперь все развязывать. И потом она скоро понадобится. — Игорь похлопал по веревке рукой. — Пошли, Нина. Я здоровый.
По крупной каменной осыпи, а потом по крутому снежнику вышли на скальный гребень. Связались и Нину поставили в середину связки. Это ее задело. У нее была мягкость и точность движений, умение выбирать путь, и раньше она на скалах ходила первой. «Ну что ж, — с горечью подумала она. — Сама виновата».
На гребне стало прохладнее, — солнце уже не было таким убийственно жарким. Двигались медленно, осторожно, страхуя друг друга через выступы скал. Дыхание налаживалось, а усталость сама по себе куда-то исчезла. Нина чувствовала, как Игорь помогал ей в опасных местах, чуть натягивая веревку.
«Не надо, — хотела она сказать, но промолчала и подумала: — Хороший товарищ».
Хотя эта вершина была и легкая, но все-таки вершина. Легкий ветер приятно обдувал разгоряченные лица. На востоке и юге толпились, вырастая одна над другой, грозные горы главного хребта; на север уходили, все понижаясь, отроги. Внизу, в долинах, извивались белые ленты рек и далеко-далеко виднелись игрушечные белые здания Курорта.
«Привет, Зоя!» — улыбнулся своим мыслям Игорь.
— Хорошо, правда? — спросила Нина.
— Хорошо!..
Первый, кто увидит возвращающихся с восхождения, должен бежать к лагерному гонгу. Первым увидел разрядников Юра Мухин.
«Бамм, бамм, бамм, бамм…» — разнеслось по лагерю. Все, кто бы где ни был, бросали свои дела и бежали на линейку, под флаг. Цветы заготавливаются заранее и лежат в специальном цинковом ящике с водой.
Разрядники, с трудом сохраняя в этой суматохе серьезные лица, твердо шагают через лагерь.