— Когда вы выходите? — спрашивает она.
Игоря включили в состав спортивной группы, которая пойдет на Аман-Каю. Нина понимает, что это очень сложное и опасное восхождение. Конечно, нет оснований беспокоиться, если погода будет хорошей. Но Нина беспокоится, потому что она-то сама остается в лагере. А они пойдут… Раз-два-три… Раз-два-три…
— Когда вы выходите?
— Послезавтра. А что? — Игорь смотрит на нее вопросительно и ласково.
— Ничего. Я так. Пойдем подышим?..
Они пробрались к двери и вышли на веранду. Она обращена на восток, и прямо перед ней спускается вниз ущелье. Луна уже поднялась высоко и ярко светит. Блестят крыши столовой и инструкторских домиков, покрытые росой. Смутно белеют палатки в тени деревьев. Воздух над ущельем и над горами дымно-голубой. Темные синие тени лежат на ледниках. На снегу и на скалах местами что-то вспыхивает холодным ярким светом. Это луч луны попал на чистый лед или на мокрые камни. Небо ясное, но воздух влажный, и звезды над головой чуть мерцают. Горы спят.
Облокотившись на перила, Нина задумалась. Игорь молчал. Сзади в окнах снова закружились пары. Донеслась музыка… Очень тихо Игорь запел: «В небесах торжественно и чу-удно… — Нина вздрогнула. — Спит земля в сиянье голубом…»
Голос у него мягкий, густой, берущий за сердце.
Нина выпрямилась. Как он узнал, что она вспомнила сейчас именно эти строки? Как?..
Она посмотрела на его лицо, теряющееся в темноте, на большие руки, лежащие на перилах. Кто-то невидимый прошел мимо, скрипя триконями по гальке.
И вдруг сердце у Нины сжалось и к горлу подступили слезы. «Как же это?.. Все так хорошо — и плакать?.. — подумала она. — Почему?»
«Жду ль чего? — поет Игорь. — Жалею ли о чем?..»
«Жду ль чего? Жалею ли о чем?..»
Группа в утвержденном составе побывала на тренировочном восхождении и получила схоженность. Вышли, когда небо только светлело на востоке и звезды еще не угасли. По утреннему холодку идти легче. Начальник спасательной службы придирчиво, как у новичков, проверил снаряжение и продукты и, подобрев, пожал всем руки:
— Ну, желаю…
Он, поеживаясь, посмотрел им вслед, потом на небо. День обещает быть приличным. По радио тоже была принята благоприятная сводка. Но начспас по опыту знал, как изменчива бывает в горах погода, и недаром метеостанции длительного прогноза не дают. Так, на день-два, не больше.
Нина откинула полу своей палатки и тоже смотрела вслед уходящим. Она хотела, чтобы Игорь обернулся. Нет, не оборачивается. «Правильно, — успокоила она себя, — он же просил не провожать».
— Что, Ткаченко, не спится? — спросил начспас.
— Жарко что-то, — смутилась Нина. — Утро такое хорошее!
— Жарко? — удивился начспас. — Мне так холодно…
Вчера вечером шел дождь. Трава и деревья были еще мокрые, воздух — сырой, влажный.
Пока шли по тропе до Голубого ручья, вымокли по пояс. Липкие, холодные брюки приставали к телу.
Вода в Голубом ручье действительно с синевой, но заметить это можно только в «ваннах» между камнями, где она не разбивается в пену. Подстилающие породы здесь крепкие — диабазы и базальты; вода не мутится и имеет окраску льда, из которого родилась.
Вверх по тесному ущелью Голубого ручья тропа идет недолго. Черно-зеленые мокрые базальтовые скалы местами стискивают ручей, и тогда он, прорезав в них щель, падает водопадом. Такие места приходится обходить, залезая на скалы, а потом спускаясь с них. Здесь все мрачно и сыро. Даже солнце кажется не таким ярким. Кончается лес, кончается и тропа; начинаются осыпи и старые морены, поросшие редкой и низенькой высокогорной травой. Когда-то ледник доходил досюда.
Со всех успело сойти три пота, но вот перед глазами, засыпанный черными обломками скал, встает язык ледника, а за ним и сам ледник, изорванный сотнями трещин. Кое-где из-под ледника выглядывают сглаженные льдом скалы — «бараньи лбы». По ним можно проследить направление уступа, на котором ледник разорвался. Здесь лед «падает». Такие места и называют: ледопад. Справа и слева встают отвесные черные скалы. Выйти по ним на гребень невозможно.
Высоко над ледопадом, как нос корабля в воду, врезается в ледник отрог гребня. У его подножия видна небольшая полочка.
— Там заночуем, — говорит Прохоров. — Воды, правда, не будет. Ну, Саша… Пойдешь первым. Путь запомнишь, — улыбается он. — Надеть кошки…