Развязались. Фермер собрал веревку в бухту и положил перед Роззи. Она села. Джон протоптал в снегу замкнутую тропу, подошел к Роззи и мягко сказал:
— Пойдем… Надо ходить.
Роззи поднялась.
— Конечно. Пошли…
Круг за кругом. Круг за кругом… Тропа становилась глубже, снег под ногами уплотнялся. Они знали секрет, как побеждать усталость. Надо идти механически: раз-два, раз-два… Не оступаться, не тратить лишних сил, не изменять темпа, не думать о том, что можно сесть и отдохнуть, и не ждать того, что скоро наступит утро. Не так просто было их сломить.
Сейчас у этих жалких, измученных и замерзающих людей, совсем не похожих на тех самоуверенных «джонов», которые утром «бежали» на вершину, можно было учиться упорству и мужеству. Не тому, показному, которое они искали в своих кличках.
«Геннадий? Что такое Геннадий? — говорила когда-то Роззи. — Это длинно и невыразительно. Федя?.. Это коротко, но сентиментально. Джон — вот это энергично и мужественно. Как удар: Джон! Слышите?»
«Смелые ребята», — говорили о них, когда они прислали в факультетскую стенгазету фотографию, где обросшие бородами, грязные «бродяги», потрясая ледорубами, на вершине кричали «ура» в честь начала учебного года.
Какая же это смелость? Скорее фанфаронство или просто наглость. Но кому удалось доказать им, что между мужеством и бравадой проходит граница? Разве они кого-нибудь слушали? «Это зола», — говорил Миллионер. «Пропаганда и агитация, — вторил ему Джон. — Надо быть хорошим. Это мы знаем». А Роззи просто улыбалась.
Поднялся ветер. Снегопад прекратился. Из белесого мрака выступили темными пятнами скалы. В очистившемся небе появились контуры Опоясанной. Справа и слева возникали в свете Млечного Пути другие вершины.
Маленькие черные фигурки упрямо брели по огромному леднику. Туман рассеялся. Начало подмораживать.
Далеко внизу, в черной ночной долине рядами засветились огни. Но на глазах они гасли. Был двенадцатый час — в лагере ложились спать.
Они остановились и молча смотрели на лагерь. Не насмешливо, а как-то по-другому.
— Миллионер, — сказал Фермер, — достань фонарик. Дадим сигнал. Скорее!
— Не смей! — вскрикнула Роззи. — Ты струсил, да? Струсил! У тебя не хватает сил продержаться до утра? У меня хватит, а у тебя нет?
— Роззи, — попросил ее Джон. — Он прав.
— Молчите! Какие вы мужчины? Вы — тряпки!
— Тряпки?! — вдруг заорал Миллионер. — Пускай тряпки! Ты хочешь умирать? Я не хочу!
Роззи повернулась к нему.
— Я всегда думала, Миллионер, что ты самый трусливый из нас, самый ничтожный. Заткни ему рот, Фермер. Я прошу…
Она зашагала по тропинке. Джон двинулся вслед за ней.
Фермер смотрел вниз. Лишь один огонек горел на краю лагеря. «Это у Прохорова, — понял Фермер. — Он не спит».
Некоторое время шли молча. Погас огонь и в домике начспаса.
Роззи дрожала. Джон с Фермером сняли свои куртки и уговорили ее надеть их. Это помогало плохо. Все было мокрое и не грело. Миллионер остановил Фермера и достал из кармана его рюкзака то, что он положил туда утром. Это были его легкие тренировочные брюки. Фермер их увидел.
— Ты молодец, — сказал он тихо. — Давай. Видишь, она замерзает.
— Убирайся, дубина! — дико заорал Миллионер. — Это мое. Видишь, метка? Я должен из-за нее издыхать?! Ты скажи, — должен?
Фермер удивленно посмотрел на него и молча отвернулся. Роззи сказала Джону:
— А ты думаешь, что я это надену?
Миллионер давно мучился. Пока он верил, что им удастся выбраться из этого переплета, как всегда целыми и невредимыми, он не хотел выдавать себя. Теперь — другое дело. Теперь настало такое время, когда рассчитывать можно только на себя. На свою предусмотрительность, на свой ум.
Он вдруг сорвался с места и побежал. Ноги плохо слушались его. Остановившись у трещины, он вытащил фонарь. Зажигая и гася его, шептал:
— Раз… два… Три… Четыре… Пять… Шесть…
Шесть сигналов в минуту — это сигнал бедствия. Но лагерь спал. Никто не видел сигналов. Миллионер притащился обратно, шел и, плача, выкрикивал:
— Сволочи… Коллектив… Помощь! «У нас не оставят человека в беде!» — кого-то передразнивал он. — Каждый думает о своей шкуре! Все врут, всё врут… А-а-а!..
Фермер вырвал из его рук фонарь. Тяжело шагая, он пошел на то же место, куда бегал Миллионер. Он стоял там долго. Закончив передачу сигнала, повторял его снова и снова. За его спиной шагали по кругу Джон и Роззи. Миллионер, скорчившись в снегу, надевал свои штаны.
Фермер обрадовался, но не удивился, когда в домике начспаса загорелся огонь. Он просигналил еще раз. Ему ответили тремя вспышками. Сигнал был принят. В лагере зажглось еще несколько огней. Там люди выскакивали из спальных мешков, бежали к спасательному фонду, укладывали рюкзаки… Нет, они не думали о своей шкуре! Хорошие ребята, прекрасный народ!..