Густые темно-синие тени лежат на леднике. Жестоким холодом веет от сверкающих пустынных снегов. Каково-то сейчас там оказаться человеку? И вдруг видишь: высоко-высоко, перед самым гребнем, по леднику поднимаются две черные фигурки. Кто?.. Куда?.. Безумцы! Там не пройдешь. Надо их остановить! Но как?.. Да нет — это наваждение… Фигурки никуда не движутся. Это камни, сорвавшиеся с гребня и вмерзшие в лед.
К середине ночи из-за перевала натянуло облаков и пошел снег. Все понемногу белеет, лишь река остается черной, холодной.
Снег, снег, снег — на крышах, на перилах веранды клуба, на оконных переплетах, на стволах буков, на лапах пихт. По утрам трудно бывает открыть дверь, — столько его навалит за ночь. Даже через реку перекинулись широкие снежные мосты.
После завтрака, проверив рацию, Плечко надевает широкие лыжи, берет ружье и уходит искать следы волков. Он их горячо ненавидит, упорно ставит капканы, каждый раз все с большим искусством их маскирует, но волки так же упорно не попадаются.
Матвей Иванович забрался по лесенке на столб, который увенчан белым ведром, и измеряет количество осадков.
— Я пошел! — кричит ему Плечко. — Кулуар со мной. Можно?
— Можно, — доносится в ответ. — Только выше леса не забирайся! Снегу много… Лавина-а!
— Ясно, — бормочет Коля, — лавина, лавина… Кулуар, марш!
Они возвращаются под вечер усталые и голодные. Пока Плечко снимает лыжи и чистит их от снега, Кулуар успевает обследовать свою кастрюлю. Она пуста. Моментально облизав ее, он направляется к Брыськиной миске и гремит ею по полу так, что Джи вскакивает в своем углу с подстилки и тоже начинает шарить в своем корытце, торопливо доедая оставшееся от завтрака и обиженно хрюкая — мало! Брыська тоже забеспокоилась. Она сидела в комнате и нежилась у топившейся печки, где готовился обед, но, услышав суматоху, поднятую Кулуаром в «столовой», задрав хвост трубой, подбежала к двери. Вошел Плечко, снял шапку и рукавицы, достал из шкафика сухарь, вынес Кулуару. Брыська, путаясь в ногах, выскочила за ним, обнюхала свою миску и обиженно замяукала.
— Ладно, — сказал Плечко, — ты, барыня, подождешь. Вашей похлебке еще надо остынуть.
Матвей Иванович куда-то ушел. Судя по тому, что в углу на табурете не было ведер, — на реку. Плечко накрыл на стол, съел суп и положил себе каши, сдобрив ее мясными консервами.
Он доедал уже добавку, когда появился Матвей Иванович.
— Что, охотник, проголодался? — улыбнулся он. — Как волки?
— Не идут, понимаешь, в капканы. Почему, — кто их знает? Туров вот видел! Играют на леднике, как на стадионе. Прыгают, бегают — будто дети… А один сторожит, от волков, наверно. Садись, Матвей Иванович, я сейчас зверей покормлю.
Вечером Плечко поташнивало. Он не стал ужинать и рано лег.
— Это со мной бывает, — сказал он, зябко натягивая на плечи спальный мешок. — Ничего, пройдет.
Ночью Матвей Иванович слышал, как Плечко много и жадно пил, а потом, тяжело дыша, долго забирался в мешок. Под утро, когда за окнами брезжил рассвет, Матвей Иванович проснулся, будто кто-то его толкнул. Плечко сидел на кровати, и в синеватом полумраке было видно его бледное лицо.
— Что с тобой, Коля?
Плечко ничего не ответил и осторожно опустился на подушку.
— Плохо… — выдохнул он.
Матвей Иванович быстро оделся и подошел к его кровати; лоб был сухой и горячий.
— Что болит? — встревоженно спросил он.
Плечко долго молчал. Видно было, что говорить ему трудно.
— Живот… — Он провел рукой по всей правой части живота. Потом рука его бессильно упала. С трудом раскрыв рот, Плечко облизал языком запекшиеся губы и проговорил: — Сейчас ничего… Вот ночью…
Рассвело. За стенкой хрюкнул проснувшийся Джи. Матвей Иванович разбирал в аптечке лекарства и тревожно думал о том, что Плечко заболел серьезно. Надо врача, а дорога завалена снегом. Он заставил Плечко принять порошок дисульфана, поставил градусник. Температура была тридцать девять и три…
Долго не удавалось связаться с районом.
Наконец далекий голос ответил:
— Здоро́во, Плечко. Сообщи о лавинах. Сообщи о лавинах. Как с волками? Подари на шубу. Прием, прием…
Матвей Иванович включил передатчик:
— Лавина сошла у Голубого ручья… Плечко болен. Болен. Прошу врача. Срочно. Срочно. Прием…
Далекий голос стал серьезным:
— Я вас понял. Я вас понял. Вызову через сорок минут. Через сорок минут…
Плечко спал.