— Что с тобой, Лина? — тревожно спросил Павлуша.
— Знаешь, Павлуша, очень болит голова и тошнит. У меня, наверное, горная болезнь, — смущенно произнесла Лина.
Цветы, прикрепленные к ее шляпе, поникли так же, как сама девушка, но по-прежнему испускали резкий, дурманящий аромат.
— Странно, — сказал Мухин. — Какая здесь высота? Не должно быть горняшки. А ты полежи.
Лина сняла шляпу и легла. Прохладный ветер обвевал ее горячее лицо. Стало как будто легче.
Юноши вдвоем обсуждали сложившееся положение. Было совершенно ясно, что они сбились с правильного пути еще там, где переходили дорогу. Павлуша не напоминал о том, что они сюда забрались по настоянию Мухина. К чему? Не все ли теперь равно?
— Так что, назад? — спросил Юра.
Павлуша помолчал.
— Видишь, — сказал он, показывая рукой, в которой был компас, — долина кончается. Ледник видишь, границу леса?..
— Ну?
— Лагерь там. Близко, правда?
— Близко, — согласился Юра.
— Теперь смотри, — продолжал Павел. — Если пройти здесь по склону и там, у серого камня, спуститься в лес, мы попадем прямо в лагерь. Высоты не потеряем. Ведь если мы спустимся, то это не только дальше. Еще и по дороге снова подниматься придется.
Юра недоверчиво покачал головой.
— Так-то оно так. Только еще куда-нибудь заберемся и не вылезти будет. — Он помолчал и зло добавил: — С этим проклятым чемоданом.
— Ну, спускайся, — холодно сказал Павлуша.
— Как спускаться? — удивился Юра. — Одному?
— Как хочешь.
— Я тебе скажу, это черт знает что такое. — Глаза Мухина зажглись гневом.
— А кто нас сюда тянул? — не удержался Павлуша. — Кто?
— Так я ошибся и сознаюсь.
Павлуша вдруг понял, что наговорил лишнее, но расставаться со своей идеей ему не хотелось. Он уже два раза водил туристов. Да, не в горах, но ведь сейчас путь совершенно ясный. Просто Мухин боится. Павлуша где-то читал, что в критических положениях начальник должен быть твердым и не отступать от принятого решения. Правда, его начальником еще никто не избрал. Но ведь Мухин уже осрамился?
— Пойдем спросим Лину. Как она? — сдерживая себя, предложил Мухин.
Павлуша сказал Лине, стараясь быть объективным:
— Лина, мы заблудились. — Девушка села. — Надо или идти обратно, терять высоту и время…
— Не нажимай, — перебил его Юра.
— … или пройти склоном. Это ближе. Ты как, сможешь здесь идти?
Вопрос был рассчитан на самолюбие.
— Могу, — сказала Лина. В самом деле, что она, уж такая слабая, что ли? Просто голова болит.
— Один — ноль в твою пользу, — сказал Юра и пошел к своему рюкзаку.
— Чемодан-то ты мне отдай, — потребовал Павлуша.
— Не дам.
— Нет, отдай!
Павлуша теперь шел впереди. Они обогнули скалы, на которых красной и черной краской были нарисованы какие-то стрелы. «Странные знаки», — подумал Павлуша. Юра, видимо, тоже заметил их и сказал:
— Это, наверное, здесь скальные занятия проводят. Вот куда мы попали.
Павлуша улыбнулся. То, что Юра с ним заговорил, можно было считать примирением.
Сперва шли хорошо. Идти вдоль склона — это не то что лезть наверх. Но вскоре начали уставать ноги в голеностопных суставах. Почему-то трудно было выдерживать направление, тянуло или вверх или вниз. Надо было огибать травянистые выступы — контрфорсы; обходить глубокие выемки, спускаться в промытые водой расщелины и вылезать оттуда. Это только издали все казалось ровным.
Над хребтом появились облака и заклубились в вершинах. Сверху потянул холодный ветер. Павлуше стало тревожно, и он, будто невзначай, стал спускаться ближе к границе леса. Теперь только он понял, какая ответственность лежит на нем. Надо скорее выбираться на тропу, на дорогу, в жилые места, к людям. Он прибавил шагу, насколько это позволял громоздкий чемодан, неустойчиво пристроенный над рюкзаком.
Лина шла стиснув зубы. «Только бы не отстать! Только бы не отстать!» — думала она.
Почему-то запах цветов, свешивавшихся со шляпы, раздражал ее. На ходу она протянула руку и, не глядя, сорвала и выбросила их. Только один цветок, прикрепленный булавкой, остался. Лина этого не заметила.
Павлуша попытался спуститься в лес, но там, где кончался травянистый склон к лесу, обрывались скалы. Верхушки буков торчали под ногами. Нечего было и думать здесь спускаться. Надо было идти дальше.
Солнце скрылось. По чемодану застучали первые капли дождя. Горы, да и все вокруг изменилось и выглядело теперь неприветливым, суровым, даже злобным. Облака зловеще крутились почти над головой, спускаясь все ниже и ниже.