Петро обернулся и удивленно поглядел на Игоря. «Такой здоровый парень!»
— Ага, хорошо, — понял он.
На осыпи, у снежника, рядом с которым росли последние желтые цветочки (выше увидишь только мох на камнях), сделали привал. Поели. Нине мучительно хотелось пить, но вода сочилась под снежником, уходила в камни и, должно быть, где-то ниже выходила на поверхность. Нина положила на плоский, нагретый солнцем камень несколько горстей снега и смотрела, как он на глазах тает, превращаясь в лужицу воды.
— Нина, — осторожно сказал Игорь, — не стоило бы!
Нина и сама знала, что пить снежную воду не стоит. Все равно не напьешься.
— Я только горло прополощу. Можно?
Петро и Коля, задрав головы, обсуждали путь подъема. Нина стала перематывать веревку.
— Давайте я, — попросил Игорь. — У меня это здорово получается.
А когда встали, веревка оказалась притороченной к его рюкзаку.
— Отдайте, — тихо потребовала Нина.
— Но ведь мне теперь все развязывать. И потом она скоро понадобится. — Игорь похлопал по веревке рукой. — Пошли, Нина. Я здоровый.
По крупной каменной осыпи, а потом по крутому снежнику вышли на скальный гребень. Связались и Нину поставили в середину связки. Это ее задело. У нее была мягкость и точность движений, умение выбирать путь, и раньше она на скалах ходила первой. «Ну что ж, — с горечью подумала она. — Сама виновата».
На гребне стало прохладнее, — солнце уже не было таким убийственно жарким. Двигались медленно, осторожно, страхуя друг друга через выступы скал. Дыхание налаживалось, а усталость сама по себе куда-то исчезла. Нина чувствовала, как Игорь помогал ей в опасных местах, чуть натягивая веревку.
«Не надо, — хотела она сказать, но промолчала и подумала: — Хороший товарищ».
Хотя эта вершина была и легкая, но все-таки вершина. Легкий ветер приятно обдувал разгоряченные лица. На востоке и юге толпились, вырастая одна над другой, грозные горы главного хребта; на север уходили, все понижаясь, отроги. Внизу, в долинах, извивались белые ленты рек и далеко-далеко виднелись игрушечные белые здания Курорта.
«Привет, Зоя!» — улыбнулся своим мыслям Игорь.
— Хорошо, правда? — спросила Нина.
— Хорошо!..
Первый, кто увидит возвращающихся с восхождения, должен бежать к лагерному гонгу. Первым увидел разрядников Юра Мухин.
«Бамм, бамм, бамм, бамм…» — разнеслось по лагерю. Все, кто бы где ни был, бросали свои дела и бежали на линейку, под флаг. Цветы заготавливаются заранее и лежат в специальном цинковом ящике с водой.
Разрядники, с трудом сохраняя в этой суматохе серьезные лица, твердо шагают через лагерь.
Дежурный принимает рапорт. Начспасу вручается записка, снятая с вершины.
Дежурный торжественно командует:
— Победителям первой вершины в смене физкульт!..
— Урра! — грохочет лагерь.
— Физкульт!..
— Урра!
— Физкульт!..
— Урра, ура, ура!..
Совершенно еще незнакомые девушки с радостными и немного смущенными лицами дарят тебе цветы. Трудно разобрать, кто пожимает тебе руки…
Новички составляют в лагере самый многочисленный отряд. Посмотришь, как они длинной-длинной цепочкой неторопливо и ритмически поднимаются на занятия, повторяя линией своего строя все неровности склона, — целое войско.
Впрочем, они теперь не новички, хотя будут так называться до тех пор, пока не побывают на зачетном восхождении, сдадут экзамены и получат значок. В их движениях появилась уверенность; ледоруб они носят как опытные альпинисты. Нога на скалах и на каменных осыпях ставится точно и твердо, а случись упасть на крутом снежном склоне и покатиться вниз, любой из них мгновенно перевернется на живот, вонзит клюв ледоруба в снег, навалится грудью на древко — и готово, остановился.
Новичков любят. Именно они создают в лагере атмосферу жизнерадостной деловитости. Всегда что-то учат, показывают друг другу приемы страховки, смазывают ботинки, подгоняют кошки, сушат на солнце веревки и штормовые костюмы, больше всех беспокоятся о том, какая будет завтра погода и выпустит ли начспас на восхождение группу значкистов.
Они самые горластые и самозабвенные певцы, страстные игроки, заядлые болельщики. Шуму в столовой или в клубе тоже больше всего от новичков. Они же и самые последовательные носители лагерных традиций. Кто первый замечает возвращающуюся с восхождения группу? Кто подготовит цветы победителям? Кто разработает программу самодеятельности на лагерном костре и отстоит честь лагеря в спортивных соревнованиях?
И сейчас, когда новички ушли в свой первый перевальный маршрут, в лагере тихо. В столовой и клубе пустынно.
Там, где ходят альпинисты, чтобы сварить суп или приготовить какао, костра не зажжешь: не из чего. Никакой растительности — скалы да снег. А если и захватишь с собой сухих лучин — не горят. На большой высоте в воздухе мало кислорода. Поэтому в снаряжении альпиниста примус значит многое. Когда группа останавливается на ночлег, уложив камни и с трудом подготовив площадку для палатки, он создает даже какой-то уют. Шумит… В котелке тает снег — воду удается найти не всегда; очередной повар открывает банки с консервами, и редко кто не предложит свои услуги:
— Подкачать?..
Ночь наступает быстро. Снизу, из ущелий, поднимается туман и заволакивает все кругом. Едят в темноте, но с таким аппетитом, что его в шутку называют «горной болезнью».
Новички и значкисты забрали у Матвея Ивановича все исправные примусы. Остались одни испорченные: с забитой горелкой, сломанным поршнем, без ножек.
Разрядникам выходить завтра на рассвете, и Коля Петров уже который раз ходит с примусом в руках от палатки к складу снаряжения…
Нет, не годится…
В один из таких рейсов Веселов, оставшийся в лагере, чтобы найти и подготовить участок для соревнований по скалолазанию, остановил его:
— Что ты один примус двадцать раз туда и обратно таскаешь?
— Я не один, — говорит Коля, — разные. Все перепробовал. Не горят.
— У Матвея Ивановича нет исправного примуса? — недоверчиво спрашивает Веселов. — Что-то ты придумываешь.
— Значит, нет, — обижается Коля. — Матвей Иванович говорит, что за нами чинить не успеваешь. Вообще-то верно. Ломают…
— Вот какое дело, — задумчиво говорит Саша. — Турчин идет с вами?
— Идет. А что?
— Найди. У него есть свой…
Игорь и Нина сидели рядом в пустом клубе и готовили выходные документы группы. Турчин составлял описание маршрута, а Нина рисовала перспективное изображение вершины, отмечая цветным карандашом путь восхождения и места ночевок.
— Что случилось, Коля? — Нина подняла голову. Темные глаза ее еще светились смехом. Вероятно, Игорь рассказывал что-то веселое.
— Здесь не метбытремонт, — сухо сказал Игорь. — Не ставь на стол, документы запачкаешь.
«Правда, зачем я его сюда принес? — подумал Коля, но его обозлил тон Турчина. — Чего он собачится? Общее дело».
— Понимаешь, все ломаные. Ведь начспас не выпустит. У тебя, говорят, свой есть?
— Кто тебе сказал? — удивленно спросил Игорь. — Нас обязаны обеспечить полностью.
Коля окончательно разозлился:
— «Обязаны, обязаны»… Ты-то пойдешь или нет? При чем тут «обязаны», если нет?
Нина посмотрела на обоих:
— Чего вы ссоритесь?
— Ладно, — сказал Игорь, поднимаясь. — Сейчас…
Он вышел, и Коля стал читать описание маршрута. Нина перелистывала ему документы, потому что руки у него были в копоти и керосине и он держал их за спиной.
— Закончишь, приходи к нам в палатку. Петро будет груз распределять.
— Приду…
Игоря долго не было.
— Думает, — язвительно сказал Коля.
В палатку пришел Саша Веселов и спросил, кто пойдет начальником группы.
— Я, — сказал Петро Кабанец.
— Когда будете выходить с ледника на гребень, восточный склон не траверсируйте[2], хотя там легче. Идите в лоб, — говорил Веселов. — Дай, Нина, схему. Я покажу. Там, понимаете, все время сходят лавины и камни сыплют с гребня. Вот здесь, — Саша показал карандашом, — есть полочка. По ней выйдете. Поработать, конечно, придется…