- Я сам возьму, сколько раз повторять?! – не выдержал, сорвался. – Извини. Просто… тут есть и моя вина. Я всегда относился к Петьке свысока, что ли? Думал, он в очередной раз разводит трагедию на пустом месте. Насмотрелся шпионских боевиков, вот ему и мерещатся всякие страсти.
- Ты не виноват. Вы ничего бы смогли сделать, - а вот утешать у Маши не очень-то получалось.
Я отставил ужин подальше и покачал головой:
- Не знаю. В любом случае, я повел себя как последний придурок.
- Что говорят в полиции? – наконец, добралась до интересующего ее жена.
- Ничего. Битый час допрашивали нас с Яриком. Да толку-то? Мы все выложили. Про Петькину паранойю, про его карточные долги.
- Но он ведь сказал, что последнее время не играл на деньги. Думаешь, врал?
- Я уже ни в чем не уверен. Он выглядел так, будто уснул с открытыми глазами. Понимаешь? Спокойствие на лице, какая-то безмятежность… Полиция не нашла никаких следов. Они склоняются к версии, что это было самоубийство. Правда, не понятно, каким образом он покончил с собой.
- Но ведь они же проводят всякие экспертизы, вскрытие…
- Маша, нам ничего не говорят! Даже неизвестно, когда тело отдадут. Я звонил матери Пети, несчастной старушке даже не дают возможности нормально похоронить единственного сына, - мне стало тяжело дышать. – Убери, я не буду есть.
На маленькой кухне повисло тягостное молчание. Маша молча ковыряла яичницу, больше пачкая тарелку, чем отправляя кусочки в рот. Она не особенно любила Петю. Я это знал. Когда мои друзья приходили к нам домой, жена старалась убраться как можно дальше. И если с Яриком она иногда перекидывалась парой фраз, то с Посадским вела себя отстраненно и холодно. Сначала меня такое поведение супруги нервировало. Я даже предпринял попытку поговорить с ней тему гостеприимства. Но Машка сразу осадила меня одной-единственной фразой:
- А ты много с моими подругами говоришь?
- Но… - растерялся я.
- Вот именно. Когда последний раз Верочка к нам заглядывала, ты стоял, как пенек и только угукал. А потом, вспомни, и вовсе унесся смотреть свой проклятый биатлон. Не понимаю, чего ты так его любишь? Одни и те же спортсмены бегают одни и те же дистанции каждый год. Эдакий междусобойчик. Ничего нового.
- О, а твои сериалы чем лучше? Такое ощущение, будто их снимают в одном павильоне. И сценарии как под копирку. Чего смеешься?
- Ничего, - Маша едва не захрюкала, стараясь скрыть улыбку. – Просто мы так дойдем до классического обсуждения, кто сколько времени в ванной проводит. Юр, нам всего тридцать, а не восемьдесят. А мы превращаемся в двух несносных людей, портящих друг другу жизнь из-за мелочей. Давай остановимся. Я не против твоих друзей, правда. Они хорошие ребята, но сидеть с вами и слушать про все тот же биатлон или цены на бензин, или как плохо наше правительство… Я постараюсь быть с ними подружелюбней, если тебе это так важно. Но душа компании из меня не получится. Прости, милый.
С тех пор подобных разговоров не предпринималось. Порой моя жена поражала своей мудростью. И хотя мы нередко спорили, но я старался прислушаться к ее советам. Так что, немного помолчав, я все же спросил:
- А как ты считаешь, мог ли Петя свести счеты с жизнью? Ты ведь по первому образованию психолог.
- Как круто, что ты вспомнил! – не удержалась Мария от шпильки. Затем резко сделалась серьезной. – На мой взгляд, Посадский не производил впечатления ненормального. Когда мы последний раз виделись с ним, он был несколько расстроен. Но суицид… Только не принимай это за истину в последней инстанции, хорошо? Я бы сказала, твой друг был не из тех людей, которые выбрасываются из окна или выпивают яд.
- Да, Петька любил жизнь, - подтвердил я. – И все же меня беспокоят его заявления. Он говорил, что чувствует себя преследуемым кем-то непонятным. Не может быть такого, чтобы психически нормальный мужик начал трястись как маленькая испуганная девочка. Не в обиду девочкам.
- А что ваше расследование? Ну, ты говорил про какого-то Валика, который продал наркотики Пете.
- Да там все глухо. Мы нашли коробочку, но там все таблетки на месте. Так что это не передозировка однозначно.
- Тогда я вообще ничего не понимаю, - вздохнула жена.
- Я то же, - мне вдруг вспомнилась дурацкая статейка, прочитанная в доме Ярика. – Мы с тобой – рационально мыслящие люди. Если кто-то умирает, мы ищем явную причину. Разборки, деньги, не разделенная любовь. А некоторые все на пришельцев валят.
- Ты это о чем? – не поняла Маша.
- Просто недавно натолкнулся на опус в бульварной прессе. Про всякие странные смерти. Чего только народ не придумает: тени-убийцы, высасывающие душу.
- Знаешь, у меня на работе есть одна сотрудница. Она вчера тоже говорила о каких-то тенях. Я особенно не вслушивалась, но насколько поняла, там тоже дело не чисто.
- Да? – Вот это уже было интересно. – Мань, а ты можешь завтра подробнее все узнать?
- Конечно. Но разве…?
- Нет. Не думаю. И все же что-то в этом есть, - пробормотал я.
Проникнуть в дом друга не составило никакого труда. Печать с двери уже сняли, а у Зины всегда были запасные ключи. Правда, сама девушка осталась на страже. Вдруг у кого-то из соседей слишком повышена бдительность.
Едва мы вошли, как сразу стало ясно – тут давно никто не появлялся. Пыль уже начала скапливаться на полу и предметах. В холодильнике Ярослав нашел уже скисший суп и начинающий покрываться тонкой белой пленкой гуляш. Оба блюда были немедленно выброшены в мусорное ведро, а превратившийся в огромный сухарь хлеб Шершнев решил взять с собой. У его отца на окраине города свое хозяйство с утками и кроликами. Звери с удовольствием погрызут лакомство.
Разбитое стекло на балконной двери было наспех заколочено доской. Как и окно. Так что в гостиной царил полумрак. Не очень приятный, кстати.
Телефон Пети, как и его ноутбук, следователи изъяли. К сожалению, единственный ежедневник, в котором Посадский делал записи, ничего не прояснил. Я несколько раз перелистал книжицу, но никакого криминала не обнаружил. В ранних записях мелькали имена людей, с которыми Петька иногда играл в покер, но потом и они пропали. Если причина все же в карточных долгах, то сами мы об этом не узнаем. Для меня все эти «Решик», «Карл» и «Кондратьев» смысла не имели. Показал на всякий случай записи Ярику, но тот отрицательно замотал головой:
- Нет, Кондратьева только знаю. Точнее, видел один раз.
- Когда?
- Да года два назад. Да нет, Юр, бред все это. Не думаю, что Посадский просадил миллионы.
- Но ведь ты слышал, Валик рассказывал, что Петя снял все деньги со счета, - выставил я железный аргумент.
- Думаешь, погасить долг хотел, но не успел? Но тогда почему его не отвезли куда-нибудь? Не знаю, я бы не стал убивать должника в его же квартире. Это как-то нелогично, - пожал плечами Шершень.
- Слушай, тут все не логично! Петька был правильным парнем, а потом вдруг начал вести себя, как полнейший шизик. Это, по-твоему, вписывается в нормальную картину мироустройства, а?
- Я понял твою мысль. Но давай не будем разыгрывать из себя Холмса с Ватсоном, окей? Мы пришли сюда, чтобы найти колеса. Так что давай, за дело, - остудил мой пыл Ярик. Впрочем, мне уже самому наша затея не очень нравилась.
Осмотрели полки, проверили аптечку, я даже в шкаф для одежды залез. Но искомая коробочка нашлась в спальне.
- Ну, посмотрим, что там? – спросил Ярослав.
- Мы за тем и пришли, - огрызнулся я.
Не знаю, что лучше: если бы таблеток не оказалось или если бы они были на месте, не тронутые. Первое могло значить, что Петя все-таки покончил с собой. Ну, или не рассчитал дозу и принял лишнего. В любом случае, его смерть была бы объяснима. А если нет? Но тогда на ум приходило лишь одно – кто-то убил их друга. Как - уже иной вопрос.
- Юр, - позвал Шершень.
- А, чего?
Друг вынул тряпичную подкладку и продемонстрировал мне содержимое коробочки. Все пять небольших, круглых капсулок лежали на дне.
- И что теперь? – зачем-то задал я ненужный вопрос.
- Не знаю, - прозвучал совсем уж безрадостный ответ.