От всего увиденного на Гарда повеяло такой заурядной обыденностью, что настроение комиссара резко изменилось. На какое-то мгновение ему показалось даже, что нет никаких гангстеров и рэкетиров, что перед ним вполне миролюбивые люди и что они, извинившись — стоит только чуть-чуть прикрикнуть на них, — приведут живого и невредимого Майкла, объяснив его появление на острове тем, что ребенок заблудился, а это тихое учреждение из благотворительных побуждений подбирает заблудших.
Гард досадливо поморщился и тихо выругал себя: шалили нервы.
За его спиной астматически дышал старик. Чуть сбоку стоял Худой. Слева и справа подпирали стены странные субъекты в форме конечно же не швейцаров, а самых настоящих охранников! Их оттопыренные карманы сняли последнюю иллюзию безмятежности.
Чиновник достал между тем из стола толстую папку и принялся неторопливо листать подшитые в ней документы, деловито слюнявя палец. Найдя что-то важное, он поднял глаза на Гарда и повторил:
— Садитесь, садитесь. Стесняться нечего.
Гард опустился в глубокое кресло.
— Итак, вы кто? — спросил чиновник. — Ваше имя?
Гард задумался, поджав губы, и одними глазами, не двигая головой, оглядел присутствующих, словно оценивая, стоят ли они того, чтобы он назвал им свое имя. Вопрос был прямой, отвечать тоже следовало прямо, но что? Может, совсем не отвечать? Но какое найти для этого оправдание? Или называться Бобом Лангером? А вдруг они знают его или имеют его фотокарточку? Глупо.
— Я хорошо помню инструкцию, — сказал Гард. — Подобный вопрос мне может задать только шеф.
На лице чиновника отразилось сомнение: мол, черт его знает, может, и есть такая инструкция. Во всяком случае, он сделал вид, что ответ Гарда его удовлетворил.
— Допустим, — сказал чиновник. — А где груз?
— Наоборот, — сказал Гард, — я прибыл за грузом. — Вышла ошибка…
— У нас ошибок не бывает, — перебил чиновник, и все вокруг заулыбались. — Можете прочитать.
И он, аккуратно разгладив ладонью бумагу, вынутую из папки, протянул ее Гарду. «Вылетаю слонихой, двадцать седьмого. Стив». И снова Гард удивился тому, что сообщение было передано с примитивной шифровкой да еще по цивильному адресу: «Дине Динст, отель „Холостяк из принципа“, остров Холостяков».
— Ну-с, — улыбнулся чиновник. — Где же «слониха»?
— Не знаю, — сказал Гард с тупостью, делающей честь рядовому полицейскому, но не комиссару полиции. — Меня это не касается. Я выполняю поручение.
— Какое?
Он не спросил «чье», вероятно памятуя о том, что Гард все равно не будет называть фамилии.
— На этой неделе сюда был доставлен «слон», — сказал комиссар, решив пользоваться их же терминологией. — Его нужно срочно вернуть.
— Мальчика? — удивился чиновник.
— Да, — сказал Гард.
— Майкла Честера?!
Они ничего не скрывали! Подобная откровенность могла быть свойственна лишь тем людям, которые не делают ничего предосудительного или уверены в абсолютном сохранении тайны. А такая уверенность возможна в двух случаях: либо они доверяют Гарду, либо решили не выпускать его из зоны никогда. Если так, значит, они располагают о нем большими сведениями, чем он может себе представить? Кошка — это они, мышь — это Гард. И сейчас их задача — установить каналы, по которым посторонний человек проник в зону. Они хотят разгадать истинную цель Гарда, чтобы обезопасить себя на будущее? Где же была совершена та роковая ошибка, которая раскрыла им карты комиссара полиции? Впрочем, гадать не имело смысла: Гард действовал вслепую, ошибок могло быть много.
Но вдруг они ему доверяют? Рассчитывать на это трудно, шансов почти никаких, но надо держаться до последнего.
— Имя ребенка мне неизвестно, — сказал Гард.
Чиновник всей пятерней почесал череп. Потом зевнул, постучав ладошкой по открытому рту.
— Та-а-ак, — сказал он. — Почему нас никто об этом не информировал?
— Откуда я знаю? Начальству виднее.
— Это верно, — согласился чиновник.
Наступила продолжительная пауза. Разговор явно засыхал на корню, и это обстоятельство начинало раздражать комиссара. Уж лучше бы они спрашивали его с большим пристрастием, это помогло бы Гарду что-то понять, о чем-то догадаться, определить их истинное отношение к себе и выработать собственную тактику.
— Послушайте, — решительно сказал комиссар, — если вы не берете на себя смелость решить это дело…
— Чего вы кипятитесь? — перебил чиновник. — При чем тут смелость? Сначала подтвердите свои полномочия, а уж потом упрекайте в несмелости.
Что ж, резон в этих словах был.