Выбрать главу

— Нет.

— А ребенка, которого вы должны забрать?

Гард подумал: «Еще перепутают!»

— Майкл Честер.

— Кто вам назвал это имя?

— Эммануил Бент, вы же слышали, — сказал комиссар.

— Прекрасно. — Дина Динст даже повеселела. — Когда вам следует возвращаться?

— Сегодня же! — твердо сказал Гард. — Если я не выполню поручение, мне голову снимут, мадам, и даже вы не поможете.

Дина Динст вновь с любопытством посмотрела на Гарда. «Каким же я кажусь ей болваном, — подумал комиссар, — если она точно знает, что я _не тот_!»

— Вернуть ребенка невозможно, — улыбнувшись, сказала Динст.

— Почему? — внутренне холодея, произнес Гард. — Дайте мне мальчишку, три ампулы морфинила — и все дела!

— Мальчик уже в работе!

Не сдержавшись, она звонко рассмеялась.

От этих слов и от сопровождающего их хохота у Гарда мучительно закололо в пояснице. Пересилив себя, он изобразил на лице полное равнодушие.

— Ну что ж, тогда я вернусь на континент, доложу как есть, а вы, мадам, расхлебывайте сами.

— Вам нечего беспокоиться, — сухо заметила Дина Динст. — Мы уже доложили.

Вот оно что! Пока он спал, они, конечно, связались со своими людьми в Нью, получили исчерпывающую информацию, и разговор, который вела сейчас с Гардом эта женщина, имел, вероятно, единственную цель — разведывательную. Она тоже его прощупывала, как он прощупывал ее, но с несравненно большим эффектом: Гард был слепым, Дина Динст — зрячей.

Фигуры в игре постепенно занимали свои законные места. Скоро должен был наступить момент, когда обе стороны, закончив разведку, перейдут в решительное наступление. Но прежде Гард все же обязан сделать еще одну попытку выкрутиться малой кровью. И он пустил последний пробный шар.

— Да, дело серьезное, — сказал он, словно бы размышляя вслух. — Не знаю, чего вы там доложили, но мне точно известно: если мальчишка не будет доставлен, возможны крупные неприятности.

— Какие же? — с интересом осведомилась Дина Динст.

— Вмешательство официальных органов, — четко произнес Гард, явно нарушая границы избранного амплуа, но теперь это, кажется, уже не имело значения.

— Зачем вам заботиться о том, что не входит в ваши обязанности? — с улыбкой сказала Дина Динст.

— Вы так думаете? Хорошо. Тогда мое дело сделано. Мне что? — вновь прикинулся Гард. — Дали мальчишку — порядок, не дали — уеду без него.

— Нет, дорогой мой, — поправила Дина Динст. Ее глаза вдруг стали стеклянными, остановившимися. — Билет на обратный путь вам не понадобится.

— Интересно! — сказал Гард, хотя понял, что игра кончилась.

Он закурил, даже не спрашивая разрешения у дамы. Более определенно выражать своего отношения к последним словам Дины Динст не имело смысла: ими не все было сказано, и потому час комиссара еще не пробил. Он перейдет в контратаку лишь после того, как станет ясно, какими о нем сведениями располагает Дина Динст. Теперь торопиться некуда. Гард и так совершил слишком много ошибок, проникая в зону, но он не мог их не совершать, поскольку действовал наугад. Отныне любая ошибка становилась смертельной.

— Вы можете не разыгрывать простачка, а говорить со мной серьезно? — сказала вдруг Дина Динст, опуская руку в маленький карман платья.

— Могу, — неожиданно согласился Гард. — Но при одном условии.

— Я слушаю.

— Вы будете стрелять лишь после того, как нам двоим все будет ясно.

13. ЧЕРНЫЙ ХОД

Таратура не вошел, а вбежал в номер к Честеру, стремительно заперев за собой дверь. Он был возбужден, но Фред знал, что инспектор способен удерживать в себе заряды любых калибров, не выпуская их до тех пор, пока сам не посчитает нужным. Спросить сейчас Таратуру «что случилось?» и рассчитывать на ответ было равносильно тому, чтобы надеяться на получение пива из автомата, в который не собираешься опускать десятилеммовой монеты.

— Опять купался? — сказал Честер, взглянув на мокрую голову Таратуры. — Когда шеф вернется, я расскажу ему, какой роскошный уик-энд устраивал себе его помощник.

— И не забудь добавить, — попросил Таратура, — что я не просто купался, а в обществе очаровательной островитянки.

Это было уж слишком.

— Послушай, Дон-Жуан! — вскипел Честер. — Мне так же хочется шутить, как тебе быть серьезным!

Таратура улыбнулся своей глупой, обезоруживающей улыбкой.

— Во-первых, не Дон-Жуан, а Ромео…

— Каждый Ромео начинал или заканчивал Дон-Жуаном!

— А во-вторых, что тут плохого? Быть может, Фред, ты и бывал на таких островах, как этот, а я никогда. Неужто мне нельзя лишний раз искупаться в море? Если бы ты знал, Фреди, как часто я мок под дождем, месил грязь и ползал по вонючим чердакам и подвалам! Когда мы устроили большую охоту на Кирилла Шолли, я целый час плыл в канализационной трубе с пистолетом в зубах. Ведь ты не поверишь мне, если я попытаюсь тебя убедить, что я люблю плавать в канализационных трубах?