— В стадии… — Дина Динст подняла глаза на Гарда, как бы спрашивая: мне можно говорить? Гард кивнул, и она продолжила: — В стадии "С".
— Н-да… — Дорон почмокал губами. — Профессор Янш, возможно что-нибудь сделать?
— Из стадии «С», господин генерал, никто не возвращается, — донесся из угла бесстрастный голос.
У Гарда упало сердце.
— То есть как это, — сказал он, — не возвращается?!
Дорон отодвинул недопитый бокал стерфорда, взял сигарету из гардовской пачки и закурил. Динст бросила на него тревожный и удивленный взгляд, потому что никогда не видела генерала курящим.
— Я бы вернул ребенка, — со вздохом произнес Дорон, — но, видит Бог, есть вещи, которые сильнее нас. Такие процессы, как смерть или распад личности, необратимы. Производимые у нас операции относятся к их числу. Вы чуть-чуть опоздали, комиссар. Ребенок уже в работе… и на такой стадии, когда… увы!
Возникла напряженная пауза, в течение которой Гард пытался осмыслить услышанное.
— Значит, люди, — сказал он, — находящиеся под куполом, не могут из-под него выйти?
— Не могут, комиссар, — снова вздохнув, произнес Дорон.
— Никогда?!
— Они уже не люди. — Голос Дорона звучал тихо и мягко, можно даже сказать, сочувственно. — Они не дышат земным воздухом, не едят нашу пищу и не пьют нашу воду. Единственное место, пригодное для их жизни, — купол. Такова реальность, комиссар, с которой и вы и я вынуждены считаться.
— Их нельзя освободить?!
— Освобождение этих существ в том смысле, в каком это понимаете вы, приведет их к неминуемой гибели.
— Но ведь это чудовищно! — воскликнул Гард. — То, что вы сделали, хуже убийства! Вы оторвали их от семей, подвергли калечащей операции, обрекли на вечное заточение! Вы лишили их Земли! Какой нормальный рассудок способен это понять и оправдать?!
— Успокойтесь, комиссар, и выслушайте меня! — Дорон тоже повысил голос. — Давайте разберемся по порядку. Во-первых, у нас есть и взрослые люди, которые дали добровольное согласие на операцию…
— Не верю! — перебил Гард. — Вы их принудили, или обманули, или…
— Мы их купили, комиссар, — с обезоруживающей откровенностью сказал Дорон. — Ну и что из того? Мы заплатили их семьям большие деньги, получив взамен не просто глаза, сердца и почки, которые, как вы знаете, сегодня продаются и покупаются во всем мире, как обыкновенный товар, а людей целиком. Это просто дороже ценится…
— Но дети?! Вы же их крали!
— Да, крали. В тех случаях, когда были уж очень подходящие экземпляры, а контакта с родителями нам установить не удавалось. Но большинство детей мы покупали, поймите это, комиссар! Они были проданы нам под прикрытием рэкетирства!
— Боже мой! — сказала вдруг Сюзи, и генерал резко повернулся в ее сторону.
— Вы еще ребенок, моя крошка, чтобы разбираться в жизни, — сказал Дорон. — Спросите у комиссара, сколько тысяч родителей оставляют своих младенцев на пороге родильных домов и благотворительных учреждений!
— Их вынуждают обстоятельства, — сухо сказал Гард.
— Меня тоже. Или вы считаете, комиссар, государственную необходимость менее уважительной, чем семейную?
— Мораль не оправдывает таких родителей.
— Но относится к ним с пониманием. Уже хорошо! — парировал генерал. — А что вы скажете по поводу тех случаев, когда родители сдают детей в круглогодичные интернаты? По пять, по десять лет дети живут в эдакой казарме, в глаза не видя папаш и мамаш, но госпожа мораль и даже господин закон не осуждают таких родителей! Скажите, крошка, у вас повернется язык назвать их выродками?
— В ваших словах звучит желание оправдаться, — сказал Гард. — Вы сами понимаете противоестественность содеянного!
— Нет, Гард, я не оправдываюсь, я просто хочу убедить вас не делать глупостей. — Дорон внимательно посмотрел на Гарда, затем поочередно ощупал взором всех присутствующих, и, когда дошел до Дины Динст, она всем телом подалась вперед, даже слегка приоткрыла рот, но в это мгновение комиссар предупреждающе произнес:
— Мадам!
Динст как бы осела назад, Дорон заметил перемену в ее состоянии, но, видно, не оценил это по достоинству, так как уже чувствовал себя на коне, ощущал некую приподнятость и не хотел выбивать себя из седла. Оставшись довольным сделанным обзором, а также расстановкой сил, генерал продолжал:
— Вы говорите, Гард, что мы калечим детей. Звучит страшно, но так ли обстоит дело в действительности? Совершили ли мы преступление, делая операции? Следите за моей мыслью. В свое время существовали компрачикосы, которые, кстати, находились под покровительством одного из английских королей, забыл его номер, но это не столь важно. Папы Римские тоже не брезговали их услугами…