Джорджия надела темно-желтый пуловер и узкие белые брюки. Ей не понравилось замечание Кира о футболке, и сегодня она постаралась, чтобы ее одежда не выглядела небрежной.
— Куда вы собрались в такое чудесное утро, милочка?
Добродушная экономка перехватила Джорджию на пути к машине.
Приподняв солнцезащитные очки, Джорджия улыбнулась миссис Гантри — эта немолодая женщина была ей симпатична.
— Я еду в Локхил, на почту, — хозяин попросил. Он хотел сам меня туда отвезти, но у него масса телефонных переговоров.
По правде говоря, Джорджия была рада поехать одна, так как Кир сегодня встал с левой ноги и пребывал в дурном настроении.
— У него всегда уйма дел, — вздохнула Мойра. — Он совсем недавно стал лэрдом, а уже столько всего успел! Удивительно способный и трудолюбивый человек.
— До него брат был лэрдом?
— Да, но он погиб в автокатастрофе в Америке. Никто и подумать не мог, что Кир когда-нибудь сюда вернется. Однако со смертью Робби у него не было другого выхода. Да что это я разболталась! Счастливого пути, девочка. Увидимся позже.
Экономка ушла, а Джорджия осталась стоять на посыпанной гравием подъездной дорожке около своей машины, обдумывая слова Мойры о том, что никто не ждал возвращения Кира в Глентейн.
Наверное, поэтому он предупредил ее в первый же вечер, чтобы она не делала поспешных выводов?
А она считала само собой разумеющимся, что он влюблен в Глентейн.
Оказывается, у него были веские причины, чтобы не стремиться сюда.
Это трагично — жить в таком потрясающем месте, а в душе желать уехать куда-нибудь подальше. Еще одна ирония судьбы: сама Джорджия живет в тесной квартирке в Хаунслоу рядом со взлетной полосой аэропорта Хитроу, бьется как рыба об лед, стараясь свести концы с концами, и мечтает о покое и тишине сельской местности и о том, чтобы не думать о постоянной нехватке денег. А Кир… Его жизнь — полная противоположность ее жизни, но он, кажется, глубоко несчастлив.
Как во всем этом разобраться?
Джорджия села в машину, сверилась с оставленной на сиденье картой и включила мотор.
Хотя ей очень хотелось подольше полюбоваться пейзажем, придется не задерживаться в Локхиле и поскорее вернуться в Глентейн, чтобы освободить своего босса от излишней работы.
Джорджия сидела в своей комнате перед туалетом с изящным викторианским зеркалом и накладывала на губы темно-лиловую помаду.
Она примирилась с мыслью, что ей придется сопровождать Кира на концерт, и немного успокоилась.
Они проработали бок о бок целый день, оторвавшись лишь для того, чтобы выпить чашку чаю, принесенную Мойрой, и она видела, как легко Кир оценивает и разрешает ситуации, как дипломатичен и внимателен, когда к нему обращаются с деликатными вопросами.
Все это не могло не вызывать восхищение. А уж что говорить про его блестящие синие глаза и твердый, красиво очерченный подбородок…
Джорджия увидела в зеркале собственные заблестевшие глаза и замерла, сжимая пальцами металлический тюбик губной помады. Как горят щеки! Наверное, годы безбрачия дают о себе знать, раз она постоянно думает о том, что они с Киром могли бы…
Джорджия нахмурилась. Ей не следует возбуждать себя эротическими картинками!
Она сунула помаду в сумочку и рывком встала, подхватив шаль с черной бахромой, которую Мойра разыскала для нее вместе с черным вечерним платьем.
— Джорджия, вы готовы? — раздался вслед за стуком в дверь голос Мойры.
У Джорджии вырвался вздох облегчения, и она прижала руку к груди, чтобы успокоить внезапно подпрыгнувшее сердце. На какое-то мгновение она подумала, что это Кир.
Прежде чем встретиться с боссом в этом нарядном платье, ей нужно время, чтобы освоиться.
— Хозяин ждет вас в машине, — веселым тоном продолжала экономка. — Он просил вас поторопиться.
Посередине адажио для струнных инструментов американского композитора Барбера — музыки, которая всегда напоминала ему о том, что этот мир хрупок, — Кир посмотрел на профиль своей спутницы, иего пронзило такое сильное желание, что сердце бешено заколотилось. И неудивительно — Джорджия Камерон выглядела потрясающе.
Он не мог не заметить восхищенные взгляды, которые бросали на нее, когда они шли в старинное, начала девятнадцатого века, здание, где должен был состояться концерт.
Его мужскому тщеславию льстило, что он сопровождает такую интересную женщину, чья красота подчеркивалась эффектным черным атласным платьем. Она просто великолепна в нем, и носившая это платье до нее обладала хорошим вкусом, подумал Кир. Женственный фасон напоминал моду 1930-х или 1950-х годов. Узкое в талии платье подчеркивало изгибы фигуры, а в изящном вырезе виднелась безупречно гладкая кожа.