— Пришел, значит, — сказал начальник губрозыска. — А я тут с бумагами… С Покровского на конокрадов пишут… Придется ехать туда, товарищ Галишев. В помощь тебе назначаю агентов Мурзина и Фролова. Приедешь на место — досконально разберись во всем. Ну, в добрый путь! — и, поднявшись из-за стола, начальник губрозыска проводил Галишева до самого порога.
В Новопокровский приехали засветло. Остановились у инвалида войны Гречина, который отдал в распоряжение гостей одну комнату пятистенника. Неспроста же следователь из губрозыска пожаловал. Кругом свирепствуют конокрады, орудует жулье, мошенничают спекулянты.
Гречин помог милиционерам распрячь лошадей и, стреножив их, пустил на выгон.
Посоветовавшись с агентами, Галишев решил допросить «беглых» киргизов, которых подозревают в конокрадстве. Ему привели одного из них — уже пожилого, по виду нищего человека.
Войдя в избу, «беглый» достал табакерку и, постучав ею по задубевшей ладони, кинул за щеку насыбай. Допрос шел без переводчика.
Задержанный изредка бросал косые взгляды на висевший на боку у милиционера наган, но волнения своего не выдавал, отвечал на вопросы степенно.
Родом он был из города Иргиза. Всю жизнь батрачил у бая Талгамбета. А теперь, почуяв новую жизнь, ушел от своего «владыки». Так же поступили и другие аксакалы, оказавшиеся с ним в Новопокровском.
Допрос подходил к концу, как вдруг с улицы донесся конский топот. В избу вбежал бледный хозяин и, весь дрожа, сообщил, что в селе появились бандиты.
Отпустив задержанного, Галишев позвал агентов Мурзина и Фролова, но ему никто не отозвался.
Подбежав к окну, Галишев увидел, как двое бандитов, сидя на сытых, нетерпеливо кусавших удила конях, кричали на растерянных агентов, потрясая винтовками:
— Сказывай, где милиция?! Сам атаман Киселев требует…
Услышав имя главаря банды, Фролов и Мурзин совсем сникли. По их жестам Галишев догадался, что они называют себя людьми посторонними. Дескать, в избе осталась милиция. Следователь метнулся к другому окну, выходившему во двор, но и на той стороне были бандиты.
«Значит, в ловушке», — обожгла мысль. Вряд ли головорезы пощадят милиционера. В сердце закипела злоба на Мурзина и Фролова, трусливо отказавшихся от своего звания и бросивших товарища в тяжелую минуту. Надо как-то найти выход из создавшегося положения.
Что же делать? Из дома теперь не выбраться. Единственный выход — сражаться до последнего дыхания… Галишев расстегнул кобуру и вынул наган. В нем было пять патронов…
Со двора послышалась пьяная брань:
— Выходи, коль жизня мила!..
Милиционер вжался в простенок. Со всех сторон загремели выстрелы. Враги наседали. Вот уже двое из них ворвались в сенцы… Галишев саданул ногой в дверь и в тот же миг выстрелил из нагана. Притаившийся в сенцах детина дико заорал, раненный в руку, и бросил винтовку. Милиционер подобрал ее и отступил в комнату.
Снова загремели выстрелы, полетели разбитые стекла. Следователь метнулся в соседнюю комнату… В окно лез бандит. Галишев бросился туда и огрел верзилу прикладом. Тот, охнув, вывалился за окно.
Получив отпор, бандиты приутихли. Галишева позвал из сеней знакомый голос Николая Гречина:
— Слышь, предлагают сдаваться… Иначе дом спалят. У меня же дети малые. По миру пустишь…
— Брешут, гады! Скажи им, что большевики не сдаются.
— Сам сгоришь и семью без крова оставишь, — слезно молил хозяин.
Сердце милиционера сжалось. На миг представил, как заполыхает пятистенник Гречина, как его больная, исхудавшая жена будет биться в истерике… Ну а дети? Кто приютит такую ораву?
Милиционер решился: вышвырнул за окно винтовку, разрядил наган и пустил его следом. Вышел к бандитам безоружный.
— Стреляй, дьявольское отродье! — неистово крикнул Галишев и рванул на груди рубаху.
Бандиты не стали расстреливать Галишева в Новопокровском. Они раздели его до белья и повели в поселок Алексеевский, к атаману Киселеву. Все шестеро «победителей» ехали на резвых конях, а следователь бежал впереди. От усталости сильно кружилась голова. К тому же ныла рана. Там, в доме Гречина, он не почувствовал даже, как вражеская пуля задела лопатку. Теперь правое плечо сильно болело, а спина была липкой от крови. Вели его скошенными лугами, и колючая стерня больно ранила босые ноги.
Атаманское гнездо находилось на окраине села в старом купеческом доме. Ярый белогвардеец, ненавистник Советской власти с кучкой такого же, как и сам, отребья, скрывался от народного гнева, мстил большевикам. К тому времени его вконец потрепанная банда насчитывала не более двадцати человек.