Не скажу, что я обомлел, нет. Была смесь ощущения собственного бессилия перед человеческой тупостью и..., и почему-то совсем детской жалости к себе. Ведь я честно предупреждал, где и что. Почему люди бывают такими, ну такими безразличными к своей судьбе? Лишь бы только насолить начальству, даже ценой собственного здоровья... Гастелло и Матросов в одном лице. Неприятно было еще и то, что если это случись бы вчера, то никто на этот факт внимания не обратил! Но вчера вечером объявили приказ: больше 2-х Рентген за выезд не получать, а тут, по нехитрым моим прикидкам, боец получил не менее 10, а м.б. и больше. На секунду представил, что будет мне за нарушение этого приказа, разозлился...
Поднимаемся с дозиметристом по береговому склону наверх, к причалу. Народ бросил работу и сбился, как стадо овец, в самом безопасном месте у защитной стенки, курят, шепчутся. Ведь прекрасно знают, оказывается, где самое оно находится это самое безопасное место.
Поздно шептаться! Подхожу, спрашиваю: "И чего вы тут сгрудились?"
-Так 150 рентгенов!
Вначале спокойно: "Ну и что? А кто срать за кучу ходил?"
Наблюдаю, как с одного из "леопардовых" бойцов сползает лицо.
Это достаточно жуткое зрелище, наблюдать, когда человек вдруг реально ощущает близкое дыхание смерти. Черты лица, вдруг теряются, и ты видишь только человекоподобное, бледное, вытянувшееся обличье. Маска, а не лицо.
Боже! Как глупо все это получилось!
Моментально вскипела ярость: " Что сгрудились, бараны! Работать по местам!" Дальше был мат...
Этого санитара оставил, на пару минут с собой. Выяснил, что был он там минут 20 -25, что знал о высоких полях радиации на берегу. Ситуация, хуже не придумаешь: то место, что любой нормальный мужик старается от радиации защитить, этот сам, по собственной дурости, вывесил на прожарку, медик хренов...
На его вопрос: "-Что со мной теперь будет?
-Домой поедешь точно, а, как жить у тебя получится после этого, не знаю." - искренне ответил я.
"Иди работать!"...
Едем обратно. В "Желтом" лесу вижу с левой стороны, лежащую на боку в метрах в семи от кювета пожарную машину. От полотна дороги метров пять не видно никаких следов, потом коротенький след, как от мотоцикла, значит ехали на одном колесе, а затем, повалившись на левый борт, с один метр шли юзом, с поворотом сгребая рыжую хвою до белого песка. Полет многотонной машины впечатлил. Хорошо, хоть канаву перепорхнули, а попади машина в нее своим колесом на скорости? Кувырок, и трупы! Можно сказать, что ребятам очень повезло!
Уже проехали село Черевач. Это село мне запомнилось, т.к. на него утром открывался великолепный вид с моста через реку: добротные беленые дома и от них, к реке, спускаются, перетертые крестьянскими руками, уже зазеленевшие ровными грядками огороды. Зеленое по черному. А возле хат одновременно цветут белым - вишни, розовым - яблони... Лишь людей нет! Это очень страшно, как в фильме "Иди и смотри", когда главный герой заводит девушку в свой дом. На столе стоят теплые щи, и никого нет! А за стеной - расстрелянная мама, убитые братья и сестры.
Там был еще один ориентир - за автобусной остановкой, был мемориал, кладбище воинов, погибших в 1943 году, в боях за освобождение Киева. Врезалось в память: я сижу на броне, на краю люка БРДМ. На спуске к мосту водитель сбавляет ход. Обычная автобусная остановка (она и сейчас там стоит) под бетонную крышу заполнена черными пластиковыми мешками с мягкими вещами. Стоят холодильники телевизоры, большие кастрюли, коробки. И, и...и одинокий старенький дедушка с орденскими планками на груди, который плачет, и не стесняется, и не стесняется своих слез. Я встал во весь рост и отдал ему честь, как офицер. А чем я тогда ему мог помочь? Старый солдат мне в ответ лишь кивнул головой. Секундное дело и мы проехали мимо...
Мне пришло на ум одно сравнение. Когда я родился, со времени Отечественной войны прошло 15 лет. Когда я пошел в школу - прошло 22 года. Для меня воспоминания мамы, папы, бабушки или дедушки: "Это было до Войны…", "Это было во время голодухи в 47…" звучали, как жутковатая сказка. И теперь, через 23 года после Чернобыля, еще и еще, задаю себе вопрос: "Надо ли, теребить свою память, тревожить свое сердце, чтобы потом не спать несколько недель, чтобы опять подскочило давление или опять свалиться (не дай Бог!) в "синкопе", ради несколько строчек?" И самый страшный для меня вопрос: "А кому это ТЕПЕРЬ надо?". Полной неожиданностью для меня было, когда соседский 11-летний пацан спросил у меня, когда я показывал ему фото современной Припяти: "Дядя Женя! А Чернобыль был до войны?", я вдруг ощутил, то огромное временное расстояние, которое разделяет теперешних школьников и те, такие близкие для меня, события.
Время разделяет меня теперь от этого школьника, как меня от того старика на остановке, и почти так же, как его от той войны тогда... А я проживаю несколько времен одновременно, и эти времена очень сильно на меня давят.
В Дитятках опять затор, несколько грузовиков. В машины выше крыши кабин загружены знакомые, черного пластика мешки. Дозиметрист, тщетно пытается просунуть в эту кучу зонд. Не выпускает он машины, требует разгрузить, у него приказ. Опять мат, плачь, крики.
Приехали в лагерь, как раз к ужину.
Я успел принять душ, почистить зубы и т.д.
За ужином узнаю, что в неприятную ситуацию попала машина моего товарища, который делал разведку по дороге Чернобыль – Припять. На его БРДМ, пролетающий вертолет сбросил пылеподавляющую жидкость. Машину на скорости просто сбросило с дороги, внезапно ставшей скользкой, как каток. Сделано это было цинично и демонстративно - афганцы-вертолетчики так развлекались. А парень сильно ударился головой о броню, его бойцы отделались синяками и царапинами, когда их куклами швыряло внутри боевой машины, ударяя об приборы и выступы оборудования бронника.
Для меня начиналась самая противная часть работы комвзвода – бумажная. Пока я находился в зоне, пришло пополнение, с каждым нужно познакомиться, записать его правильные данные, поставить на довольствие. Каждое действие требует абсолютной концентрации и внимательности, а в глаза хоть спички вставляй!
Идем снимать показания дозиметров. Батальонный врач, по одному берет ИД-11 у бойцов, которые были со мной в этот выезд. 1-2 Р за день, в общем - нормально. Подходит очередь "пятнистых": 1,5 Р у одного, у другого 28! Врач немедленно вызывает комбата. Это его (врача) бойцы, он их - непосредственный начальник.
Первая разборка: писать или не писать этому уроду такую дозу? Присутствующая толпа бойцов кричит – писать. Глас народа! Смотрят на меня, киваю. Пишем. Если бы этот кретин, просто подложил дозиметр на зараженное место, а ведь он там честно и добросовестно высидел эту дозу. Следы на песке говорили об одном: подошел, снял штаны, сидел. Долго сидел, его сапоги оставили очень глубокие следы в песке. Облегчился, вытерся ладонью, ладони помыл в реке, зачерпывая песочек возле уреза воды. Смешно.
Разборка вторая: штабная палатка батальона. Я и "пятнистый" даем устные пояснения, как и что. Упираю на то, что это была чистая самоволка, что я приказывал: "Туда не ходить!" Санитар не возражает, а несколько бойцов подтвердили мои слова, что такой приказ был озвучен еще утром. Пишем рапорта, комбат их перечитывает. Кладет две бумажки в сейф.
Иду к себе в палатку, чтобы продолжить свою "бухгалтерию". У врача списываю дозы и своего взвода, и роты (ротный мне дал такую нагрузку) в тетрадку. Для себя отмечаю, кто из солдат практически набрал предельную дозу, готовлю рапорт на их замену. Пока замена придет, они свои рентгены обязательно получат.
Вечерняя поверка. Стою в строю, облепленный комарами, пока ротный не проверит наличие личного состава. Затем бегом в штаб бригады. Два часа слушаю, приказы, сообщения. Столько за сегодня погибло солдат, которые выпили найденный в подвале чернобыльского дома дихлорэтан, кого арестовали за мародерство, сколько поймано иностранных шпионов и т.д. Все сопровождалось точными данными частей, временем, обстоятельствами и т.д. Как анекдот воспринимается приказ: "В связи с постоянным улучшением радиационной обстановки, установить предельную зараженность для выезжающих из зоны машин в 0,05 млР/ч", ведь в этой палатке здесь и сейчас - 1,5 полтора мили Рентгена, т.е. в 30 раз больше!