Я передвинул нас так, что она оказалась задницей кверху, лицом вниз, глубоко погрузив в нее свой член по самые яйца. Ее стоны удовольствия и боли были лучшими звуками, которые я слышал за долгое время. Наша ночь только началась.
Глава 18
Кенна
— Как ты думаешь, такие люди, как мы, заслуживают любви?
Я даже не была уверена, что он еще не спал. Мы рухнули после нашего сотого раунда первобытного траха.
— Таких, как мы, никогда не поймут люди, которые живут своей жизнью, основываясь на предопределенных убеждениях и законах.
— Это не ответ, — зевнула я.
— Возможно, мы не заслуживаем любви, но я чертовски люблю тебя.
Он сжал меня немного сильнее. Слова были прямо на кончике моего языка. Леви был запрещенным наркотиком, на который я подсела. Если он когда-нибудь уйдет, ломка может убить меня.
Было смертельно страшно осознавать, как много значит для меня один человек. Я была влюблена в него с первого дня. То, что мы были убийцами, не делало нас плохими людьми. Так почему бы нам не позволить жить и любить, как всем остальным?
Леви был моим навсегда. Неважно, как мы встретились.
— Я люблю тебя, — пробормотала ему в грудь.
После нескольких секунд молчания он тихо ответил: «Я знаю».
***
Он сидел у края кровати, полностью одетый, упершись локтями в колени.
— Леви?
Вздрогнув от звука своего лягушачьего голоса, я села и не удосужилась прикрыть свое обнаженное тело.
— Они обмотали ее шею удлинителем, когда отбеливатель не справился со своим делом. Оставили ее тело в заросшем поле.
Я замерла, обдумывая то, что он только что сказал. Это не то, что вы хотите услышать утром.
Он никогда не рассказывал мне о Ханне, поэтому не знала, что сказать. Зажав нижнюю губу, я сдержала гнев, потому что это была не я. И все же, кто, бл*ть, мог сделать больно ребенку?
Даже те из нас, кто убивал ради забавы, ради своей зарплаты, никогда не причинили бы вреда детям. Иногда случался бессердечный казус, но это было далеко не между делом.
— Ей было всего два года. Кому она могла бы рассказать? Она даже не понимала, что видела.
— Леви, — повторила я, — мой отец убил твою дочь?
Это была единственная часть того, что он только что сказал, которую мой разум смог уловить. Он встал, повернувшись лицом ко мне.
— После сегодняшнего вечера мы уходим и больше не вернемся.
— Леви, мне нужна минутка.
Сбросив с себя одеяло, я встала с кровати, схватив свою одежду.
— Все плохое дерьмо, которое произошло, было от одной группы людей, которые пытались поиметь друг друга, имея друг друга.
— Твой отец думал, что у нас с твоей матерью роман. Он сказал Джине, которая поверила ему и не могла дождаться, чтобы раздвинуть свои ноги перед кем-то еще.
Натянув через голову черную майку, я запрыгнула в штаны, пытаясь сохранить бесстрастное выражение лица. Это были ответы, которых я жаждала, но отвратительно было выслушивать их.
— Я убил Джиджи, твоя мать покончила с собой, а отец пропал без вести. Твоя семья хочет избавиться от тебя, чтобы стереть эпоху семейного замешательства.
Почему каждая правда должна быть такой суровой?
— Так почему же ты тогда помогаешь мне? И почему мы должны уходить?
«Если мой отец участвовал в убийстве твоей дочери», — добавила я мысленно.
— Я пообещал девушке по имени Мари, что никогда не позволю, чтобы с ней что-то случилось. Ты моя, и никому не позволено трахаться с тобой. Я хочу, чтобы мы уехали куда-нибудь и начали сначала. Где-то в новом месте для нового старта.
Он встал передо мной, схватил мои руки и положил их себе на грудь.
— Но сначала мы покончим с этим. Мы заставим их истекать кровью и будем умолять нас убить их.
Я держала рот на замке. Все это звучало как все, что мне нужно было услышать, но могу ли я доверять ему? Это было всё еще болезненно неясно.
***
Моя семья была позором. Как я получилась такой нормальной?
Выйдя из домика у озера, меня встретило теплое солнце. Бадди, золотистый ретривер, шел рядом со мной к машине. Когда Леви увидел, что я приближаюсь к грузовику, его взгляд переместился прямо на мою новую собаку, и он тут же начал качать головой.