- Саша, ты встала уже? – в дверь просунулась мамина голова. Увидев свернувшую-ся в кокон на коврике дочь, мама чуть смущенно улыбнулась, но ничего не сказала. Из че-го Саша сделала вывод, что о своей вине она все-таки знает. – Я доить Белку ушла, вста-вай, умывайся.
Саша демонстративно натянула одеяло на голову. Мама вздохнула легонько, вслед за вздохом прошуршал снимаемый с вешалки плащ-дождевик, скрипнула и хлопнула дверь на улицу, впустив в комнату запах весеннего дождя. Стало тихо, только в маминой комнате тикали ходики, да слышно было как шелестят по оконному стеклу капли.
Глава пятая
Про Сашиного друга Сашу
У каждого дождя свой звук и запах, совсем недавно ей рассказывал об этом Саша. Саша – это Сашин друг. Самый лучший друг на свете. Можно даже сказать – единствен-ный друг.
Правда, по возрасту он скорей бы маме в друзья сгодился, он и был мамин одно-классник. Но вот так уж получилось, что с мамой они не очень ладили, а вот с Сашей – очень. Жил он со своей бабушкой в том же доме, что и Саша со своей мамой.
То есть, в их доме, одноэтажном деревянном доме, было две квартиры. В одной из них жила девочка Саша со своей мамой, а в другой мамин одноклассник Саша со своей бабушкой. Мамы у него не было. Этот самый Саша летом работал в колхозе каким-то сле-сарем, а зимой, по его собственному выражению «забивал на колхоз», сидел дома, выре-зал из дерева различные занятные вещички, и рассказывал влюбленно глядящей на него Саше всякие им самим сочиненные истории. Бывало, от нечего делать он принимался ша-таться по многочисленным друзьям, возвращался домой сильно выпивши и тогда страшно ругался безо всякого повода, к слову и не к слову поминая далекую и непонятную Чечню, в которой ему якобы пришлось воевать и которая испортила ему всю жизнь.
Глава шестая
Про Чечню, войну и жизнь
Чечню эту Саша представляла огромной каменистой горой выше облаков, заселен-ной чернобородыми мужчинами с кривыми саблями наголо, гранатами, засунутыми за по-яс, и банным полотенцем, наверченным на голову вместо шапки. Мужчины были похожи на недобрых героев из книжки про Синдбада-морехода и над каждым из них непременно парил, широко раскинув крылья, хищный и зоркий орел. И они очень любили воевать. Просто жить без войны не могли. Им все время надо было взрывать свои гранаты и стре-лять из пистолетов. Если они этого не делали, то, по выражению ее друга, у них «чесались руки».
Изредка в эту Чечню попадали другие мужчины, вероятно путешествующие по ми-ру как Синдбад, но без сабель, бород и полотенца на голове. Похожие на соседа Сашу. И тогда чернобородые принимались махать своими саблями, кидаться своими гранатами, и начиналась война. Которая, с одной стороны испортила жизнь ее соседу, а с другой, если верить его же словам, этой самой жизни его научила.
Понять это противоречие Саша не могла. Но она уже знала, что взрослые часто противоречат сами себе. А больше всего любят противоречить другим людям - взрослым и не очень. Поэтому отложила решение этой задачи – каким образом война одновременно учит жизни и портит ту же самую жизнь – до тех времен, когда сама станет большой.
Глава седьмая
Про то, какие бывают дожди, и про Манину кроватку
Пока же ее вполне устраивало то, что ругающийся на войну Саша жил по соседст-ву, забивал на колхоз, сидел поэтому дома, резал из дерева и рассказывал страшно инте-ресные истории, обращаясь к ней смешно и непонятно почему «брат-Сашка».
Под эти рассказы он вырезал однажды осенью из липового чурбачка для ее Мани колыбельку. Тогда тоже шел дождь, только это был осенний дождь. Тонко и сладко пахла липовая стружка, Саша сидела на низеньком стульчике в ногах у Саши и, подперев кулач-ком подбородок, следила за его руками. Ей были видны только его руки, потому что день незаметно перешел в вечер, а верхний свет никто не включил, горела только настольная лампа, освещавшая Сашины руки и кусочек дерева в них, весь в кудрявых стружках – бу-дущую Манину колыбельку.
- Надоел дождь, - говорил Сашин голос где-то вверху. - А, брат-Сашка? Ни тебе по-гулять, ни мне на станцию не сходить – развезло все на свете, последние ноги в грязи ос-тавишь.
На станции был единственный в их поселке кабачок, торговавший допоздна спиртным. Именно там Саша набирался новыми мыслями относительно войны и жизни.