Все эти неприятности не сильно навредили ему в жизни: на фронте он не был, женился на красавице, вырастил троих детей и дожил до глубокой старости…
Троих, потому что Галочка не прожила и трёх месяцев: в полу вагончика были щели, ей продуло спинку, в результате – менингит спинного мозга.
А брат-близнец вырос большой, выучился и стал шеф-поваром, но я его со времён младенчества больше ни разу не видела…
Вслед за дяди Ваниным семейством прикатил клан тёти Сони из Караганды – бабушкины племянники: тётя Нина с двумя детьми и Володька.
Тётя Нина, вертлявая, востроносая, модная, в бордовой, без полей шляпке, как у Гурченко в «Пяти вечерах», была очень похожа на свою мать, тётю Соню.
А Володька… боже, какой был Володька! Высокий, чёрные как смоль волосы откинуты назад, под носом усики, манерный, важный, как петух…
Они приехали ранней весной, и я хорошо помню, во что он был одет: на нём были немыслимой красоты замшевые чёрные штиблеты с золотыми пряжками; великолепный, серый, габардиновый плащ струился и ниспадал с его плеч; на шее болталось ослепительно белое кашне… Тонкий запах мужского одеколона предупреждал о его появлении…
Жизнь Володьки, ночная, таинственная, была для нас за семью печатями…
Не верь ты гадалкам. Развод
Родственники разгрузили у нас свой контейнер и прочно обосновались в бабушкиной комнате – именно с этого времени по нашей благополучной жизни побежали едва заметные трещинки. Народу в доме оказалось слишком много – и отец всё чаще стал задерживаться вечерами на работе.
Мать забеспокоилась. В таких случаях она обычно надеялась на помощь карт. Наша соседка Дуся умела гадать: «что было, что будет, чем дело кончится, чем сердце успокоится». Но нет пророка в своём отечестве! В трудных жизненных ситуациях мать
ходила гадать к одной проверенной гадалке…
Вообще, надо сказать, наша мать была чрезвычайно доверчивым, простодушным и сердобольным человеком, поэтому часто попадалась на удочку чужой хитрости.
Помню, однажды она открыла дверь цыганке: у нас без вопроса распахивали двери перед каждым, кто постучит, а иные и просто входили без стука…
Цыганка вошла и стала просить что-нибудь из одежды, в доказательство того, что ей буквально нечего носить, она распахнула свой балахон, а под ним – голое тело. Мать, не раздумывая, тут же отдала ей свой единственный халат…
Через какое-то время придя на барахолку, она увидела там эту цыганку – у её ног высилась куча тряпья, в которой мать сразу же узрела свой ситцевый халат.
-– Как тебе не стыдно! – принялась она взывать к цыганской совести. – Ты же голой ко мне пришла! Выклянчила халат, а теперь продаёшь?! Отдавай!!!
Вот наивная простота! Хорошо ещё, что не поколотили, а только послали куда подальше…
Мать была суеверной, она терпеть не могла, когда я спрашивала её перед выходом из дома:
--Ты куда?
-– На Кудыкину гору, – отвечала она раздраженно (спросили перед выходом – пути не будет).
Она пугалась, когда билась посуда, – к ссоре.
Когда случалась ссора с отцом, она шла к гадалке. Гадать у цыганок она, слава Богу, не пробовала, но «во дни сомнений и тягостных раздумий» мать ходила в барак к какой-то Ирке. Там-то и произошло событие, окончательно разломившее нашу жизнь на до и после.
Дело обстояло так: гадалка раскидывала карты на столе, а мать тем временем оглядывала её барачную комнатушку – и вдруг видит, на спинке Иркиной кровати висит синяя в белую полоску рубаха нашего отца!!
-– Чья это рубаха? Как она сюда попала? – спрашивает мать, схватив рубаху и тряся ею перед Иркиным носом…
Смысл неожиданной находки доходил до неё постепенно…
Ирка, испуганно тараща глаза, разевала рот молча как рыба, а мать продолжала по нарастающей:
-– Это вот что?! Я тебя спрашиваю, что это?! Ах, ты паразитка, язви тя в душу!! Я перед ней тут душу распахнула, а она – вон чего!..
Рубаха, распятая и растерзанная в лоскуты, осталась в руках у матери, а наша счастливая жизнь полетела в тартарары…
Начались ежевечерние скандалы.
Бабушка говорила: « Вот сейчас здесь летают черти!»
Мы хватали первое, что попадёт под руку – сачок или веник – и азартно гнали
чертей по направлению к выходу.
Но не помогло наше бесогонство – родители развелись…
Сейчас я понимаю, что если бы не экспансия тёти Сониного клана, наша семья не распалась бы. Наверно, хватило бы у матери благоразумия и терпения, у отца – любви и привязанности, чтобы сохранить семью. Но у отцовой родни были свои планы на наше будущее: им нужна была наша комната (как выяснилось позже, девушка Володьки ждала ребёнка). Это я уже сейчас понимаю, а мать об этом никогда даже и не подумала, и не заикнулась: она не винила никого, кроме отца…