Аквариум постепенно заселялся разнообразными рыбками, в нём уже плавали продольно полосатые данио, поперечно полосатые барбусы, красные с острым треугольником чёрного хвоста меченосцы, фосфоресцирующий мизерный неон, чёрные моллинезии и, наконец, были куплены два макропода и вуалехвостые гуппи.
С последними было особенно много хлопот: живородящих беременных гупёшек нужно было вовремя отсадить в банку – иначе другие рыбы примут мальков за живой корм и сожрут их – за этим строго следил дядя Володя. Вообще аквариум полностью находился на его попечении, а мы были его ревностными помощниками: покормить, подержать, принести, унести – всегда с удовольствием.
Дядя Володя был такой человек, которому хотелось подчиняться…
Жизнь в аквариуме была стабильно мирной, пока дядя Володя не запустил туда макроподов. Как только парочка розово-крапчатых крупных рыбок была впущена в сорокалитровое водное пространство стеклянной прямоугольной призмы, мирное сосуществование там закончилось: макроподы сразу заявили о своём притязании на господство в этом ареале обитания. От их агрессии бурлила вода: они постоянно гоняли по всему аквариуму какую-нибудь несчастную рыбку, чаще всего ею оказывался один из меченосцев. В преследовании жертвы макроподы были неутомимы, и через день, другой такой погони мы обнаруживали бедняжку, лежащей на поверхности воды кверху брюшком…
Но нарушители аквариумной идиллии не ограничивались преследованием инаковыглядевших – они враждовали и между собой. Однажды я заметила, что у одного макропода тянется из спины длинная меланжевая нитка. Приглядевшись, я поняла, что это не нитка, а распустившийся, как вязаный шарф, плавник: один забияка другому в драке, а может быть, в пароксизме страсти надорвал спинной плавник…
Как дядя Володя решил эту макроподовую проблему, я не помню…
Осенью дядя Володя приносил домой немыслимо огромные арбузы. Все садились вокруг стола, арбуз с треском разрезался – он всегда оказывался таким спелым, что спелее не бывает, – комната сразу наполнялась лучшим в мире ароматом, и мы набрасывались на редкое лакомство со страстью изголодавшихся жителей не слишком обласканной солнцем земли…
Виктор и Геннадий
У дяди Володи было два младших брата: Виктор – средний, Геннадий – меньшой. Первый работал водителем в автоколонне – второй учился в Сибирском Металлургическом институте (СМИ). Оба брата жили в общежитиях (один – в рабочем, другой – в студенческом), поэтому любили ходить в гости к старшему брату…
Виктор и Гена были совершенно разные во всём. Шофёр – рослый, но сутуловатый, а студент хоть ростом и не вышел, но сложен пропорционально, как танцор Барышников, и так же ловок и изящен в движениях.
Оба всегда приходили в костюмах. Наверно, с тех самых пор я делю мужчин на тех, кто умеет носить костюм, и на тех, на ком костюмчик не сидит.
Коричневый костюм Виктора сидел мешковато, рукава выглядели слишком длинными, чувствовалось, что костюм для него – праздничная одежда. Гена носил свой серый пиджак небрежно, брюки сидели идеально на его недлинных, с сильными икрами ногах.
Отличались братья и манерой держаться: несколько искательная, со слегка наклонённым вперёд корпусом – у Виктора; гордо откинутая голова с рассыпавшейся надвое волной русых волос (как у того парня на бабушкином плакате) – у Геннадия.
Запомнился эпизод: я собираюсь подписать открытку Серёже на день рождения (высоко срезанная роза в гранёном стакане – репродукция акварели Михаила Врубеля). Гена заглянув через моё плечо, предложил свои услуги. Как же красиво он подписал!! Его букву «ж» и сейчас помню, он писал её по-особому: две дужки по бокам, а посередине крестик…
У обоих братьев были девушки. У Виктора – Вера, высокая, сутулящаяся кареглазая шатенка с шестимесячной завивкой, они с Виктором чем-то неуловимо походили друг на друга. Взгляд Веры, как у собаки, менялся в зависимости от настроения хозяина. Размолвки между ними бывали довольно частым явлением… Однажды Вера пришла с синяком, чётко пропечатанным под глазом – Виктор даже не впустил её в квартиру. Стоя у порога, девушка жалко выстанывала свои упрёки – неожиданно парень, схватив её за плечо, повернул лицом к лестнице и сообщил ей такое ускорение, что та, не сказать, слетела, но очень быстро сбежала по ступенькам…
Они помирились, но не поженились, хотя Виктор постоянно жаловался на слишком большой налог на бездетность (за что только не зацепится детская память!)