При первом знакомстве Люба показалась мне неопрятной: невыглаженный, весь в каких-то белёсых пятнах фартук, цыпки на руках, указательный палец правой руки блестит по известной причине…
Одноклассников она подкупила тем, что начала угощать их выборочно и дозированно виноградом (её мама работала на овощной базе бухгалтером)…
Виноград! Ну хотя бы три штучки прозрачных, продолговатых, светло-зелёных с белым налётом…
На переменах у её парты всегда толклись вожделеющие дамских пальчиков (Люба приносила только этот сорт)…
Когда я заметила, что Вовка Корсаков, гордец и аристократ, похожий на белогвардейского отпрыска, а на самом деле позднее чадо советского офицера, послужившего в Германии, заискивающе заглядывает Любе в глаза, я поняла, какую власть над людьми может иметь владелец дефицита…
* * *
Мою первую учительницу звали Евдокия Потаповна. Такое имя может вызвать образ чего-то допотопного и бесформенного – отнюдь, она была стройна, с вьющимися от природы густыми локонами до плеч, носила синюю плиссированную юбку – предмет зависти многих и многих…
Ключик к её сердцу Люба сумела подобрать быстро: услужливость и преданный взгляд не могли остаться незамеченными – вскоре Люба стала старостой нашего класса…
Любина общительность и моё любопытство свели нас с необычным стариком, жившим в подсобке для хранения инвентаря в вестибюле нашей школы. По нынешним понятиям, он был бомж, которому нелегально предоставили угол в помещении школы и незаконно наняли на работу ночным сторожем – смелым человеком был наш директор…
Благообразный, высокий, с длинной белой бородой дедушка всегда приветливо распахивал перед нами двери своей убогой каморки – и мы попадали в узкое, замкнутое, безоконное пространство с электрическим солнцем на высоком потолке. Может, он был волшебником, этот дед, но отгородившись от школы всего лишь дверью, мы сразу выходили из казённых рамок: моя вечная стеснительность вдруг растворялась без остатка, хотелось говорить, рассказывать, слушать…
Из Лесного интерната Люба вынесла множество редких, неизвестных мне песен – мы со старцем прилежно внимали ей, отдавая предпочтение жалостным песням, особенно полюбили фронтовую, о раненных солдатах первой мировой:
Впереди идёт повозка, на повозке красный крест,
А с повозки слышны стоны: «Боже, скоро ли конец?»
«Погодите, потерпите», – утешала их сестра,
А сама едва шагала, вся измучена, больна.
Во время пения лицо Любы принимало такое страдальческое выражение, что у меня начинало щекотать в носу и слёзы невольно наворачивались на глаза. Полное отсутствие музыкального слуха у исполнительницы с лихвой возмещалось необыкновенной выразительностью лица.
В одном городе жила парочка:
Муж был шофер, жена – счетовод.
И была у них дочка Аллочка,
Ей пошёл лишь тринадцатый год…
Пела Люба, и глубокая складка на лбу выражала всю силу сострадания «милому папочке» и дочке Аллочке, у которых мамочка оказалась редкостной стервой…
Сердечно попрощавшись со стариком и оставив ему нехитрые гостинцы, мы отправлялись домой, но по дороге концерт продолжался – менялся только репертуар.
Алых губ кровавая малина,
В кольцах пальцы ласковой руки,
От бессонницы и кокаина
Под глазами тёмные круги.
Офицеров знала ты немало:
Кортики, погоны, ордена.
О такой ли жизни ты мечтала,
Трижды разведённая жена?! …
«Проблема пола» явилась не «румяной Фефёлой» – она вломилась в наш мир глумливым мурлом растленного шалопая-одноклассника и выжгла скотское тавро в нашем незрелом сознании.
В третьем классе второгодник Витька Бирюков влюбился в мою подружку Нину Эл.
Барачный пацан Витёк, как я сейчас понимаю, был личностью неординарной – в учёбе круглый ноль, на переменах он преображался в героев Чарли Чаплина. Расхаживая между рядами чаплинской походкой, смешно жестикулируя, он произносил какие-то непонятные слова, – мы, неразвитая мелюзга, не могли оценить его артистических способностей – ничего, кроме испуга и раздражения, он у нас не вызывал.
Так вот этот Витька влюбился в Нину и стал на уроках посылать ей записки, от которых она сначала плакала, а потом просто рвала их, не разворачивая. На мои расспросы она раздражённо отвечала, что он посылает ей рисунки (рисовальщик он был хоть куда!)