Однажды днём, аккурат в обед, к нашему берегу прибилась дощатая, некрашеная плоскодонка. На носу лодчонки у мотора «Стрела» (две с половиной лошадиные силы) сидел простецкого вида парень. Заглушив мотор, он вылез из лодки и подошёл к нашему столу – мы пригласили его разделить с нами трапезу. Парень не заставил себя долго упрашивать. Оказалось, что он протарахтел на своей плоскодонке пятьдесят километров аж из самого Новокузнецка; сказал, что едет без всякой цели, налегке, просто отдыхает – по глазам и по радостной улыбке, не сходившей с его курносого лица, видно было, что в голове у парня тоже налегке. Воодушевлённый нашим гостеприимством, он решил остаться на какое-то время с нами. Ни палатки, ни даже спального мешка у него не было – имелось только старое стёганое одеяло.
Ближе к вечеру парень пригласил нас с Лёлькой покататься на лодке. Я заметила, что отец не в восторге от этой идеи, но запрещать нам что-либо, особенно после развода, было не в его правилах.
Поехали.
На середине реки у «Стрелы» сорвало шпонку. Срыв шпонки – это бич всех моторных лодочников.
Пока парень возился с мотором, меняя шпонку, совсем стемнело…
Отец жёг костёр на берегу.
Когда мы причалили, он уже был вне себя от волнения и злости. Нам он ничего не сказал, но парню велел убираться немедленно и как можно дальше.
«Вольноотпущенный» вынужден был срочно менять место предполагаемой дислокации…
Обиженное тарахтенье маломощной «Стрелы» ещё долго висело над рекой в духоте июньской ночи…
Что за комиссия, создатель, быть взрослых дочерей отцом!!
В то лето отец в полной мере вкусил всю прелесть этой «комиссии»…
Как-то утром Ивошка попросил меня напоить коня из реки. Опыта обращения с лошадьми у меня, само собой, никакого, но, если человек просит городскую девчонку напоить коня – значит в этом ничего сложного нет.
Смело подойдя к Мальчику, я попыталась взять его за поводок.
Конь повёл себя как-то странно: повернулся ко мне задом.
Обойдя вокруг него, я снова потянулась к поводку – и опять перед моим носом оказался конский хвост. В ту же секунду, почувствовав страшный удар в лицо и отлетев на метр, я уселась на землю. Щека немела и наливалась свинцом…
Поднявшись с земли, держась за щеку, я поплелась в палатку. Из зеркала на меня одним глазом глянула уродка с багрово-синей щекой и смотровой щелью вместо второго глаза.
Через полчаса меня хватились, стали звать – я выползла на свет божий.
Отец с Лёлькой уставились на меня, как на инфернальное существо…
-– Что с тобой?! – вскричал отец.
-– Мальчик пнул.
-– Какой мальчик?! Откуда он тут взялся?
-– Ивошкин конь Мальчик пнул… лягнул задней ногой. Я его напоить хотела…
-– Да как же тебя угораздило?! Зачем ты к нему сунулась-то?! Голова не кружится? Не тошнит? – кинулся расспрашивать меня отец.
Я отрицательно качала головой.
-– Ну что ты будешь делать!! – он с досадой хлопнул себя по ляжкам. – Не слухают!!
Отец сокрушённо отвратил от меня лицо своё – в этом «не слухают» слышалось что-то архаическое, почти библейское. Мы с сестрой в таких случаях обычно переглядывались и фыркали, но в этот раз мне было не до фырканья.
– Это ещё, слава богу, что ты так легко отделалась, – констатировал отец и пошёл искать Ивошку…
Ивошка был кержаком, то есть человеком старой веры: не пил, не курил, не ругался, ходил всё время в одной и той же застёгнутой до верха рубашке с длинными рукавами и не снимал её даже в жару. Может, старовер Ивошка, отец шестерых детей, таким странным образом решил наказать меня за неподобающий вид: мы весь день бегали в купальниках или в шортах. Эта мысль раньше не могла прийти мне в голову, а сейчас вдруг пришла. Из приобретённого опыта знаю: чем безгрешнее и праведнее человек кажется самому себе, тем он требовательнее и беспощаднее к другим, иногда он способен даже на жестокость, возможно, и безотчётную…
Но если бы этого кержака мы не повстречали там, на берегу Томи, наше путешествие не было бы таким интересным и запоминающимся…
Наступил день, когда у нас закончились все съестные припасы, отец выкурил весь свой «Беломор» – и было решено, что он поедет в Новокузнецк за продуктами и куревом, а мы останемся на попечении пастуха.
Ранним утром отец уехал, и мы сразу почувствовали себя девочками-сиротками. Видя наше уныние, Ивошка пригласил нас в гости к своему отцу-пасечнику, предупредив одеться как-нибудь поскромнее, и добавил, что одна из нас может ехать верхом на коне. Мне ужасно хотелось сесть в седло, но знак свыше предупредил – нельзя!!