2. «Здесь с высокого берега чётко…»
Здесь с высокого берега чётко
Виден был городок вдалеке.
Слышен был от чернеющей лодки
Всплеск весла на вечерней реке.
Мы лежали в траве. Ты мне пела
Песни родины. Милый мой друг,
Как озябшее сердце согрела
Теплота твоих девичьих рук.
Эта встреча уже на закате,
Слишком поздняя встреча с тобой!
Сколько нежности зря я истратил
Трудной жизни моей кочевой!
Но ты стала чудесным предвестьем
Мне о встрече с родимой страной,
Будто родина выслала с вестью
И в тебе обретается мной!
3. «Твои слова о счастье, о любви…»
Твои слова о счастье, о любви,
О верности — «с тобой всегда и всюду!»
С какой осенней грустью я ловил —
Их никогда, поверь мне, не забуду.
Тот городок в апреле поневоле
В сирени окончательно увяз!
Сияние твоих счастливых глаз!
Сиянье, нестерпимое до боли!
Но как нам годы поравнять с тобой?
Твои и надвое помножить мало!
Я жил один. Бежал туман ночной.
И утро беспощадное вставало.
4. «Шумели сосны в эту ночь прощанья…»
Шумели сосны в эту ночь прощанья.
И нашу встречу скрыл ночной покров.
Твоя рука в моей. Твоё рыданье.
Глубокое рыдание без слов.
И в памяти моей живой и вечной
Остались навсегда — тепло руки,
Отчаянно беспомощные плечи,
Барак и брандербургские пески.
ИЗ СТАРЫХ ТЕТРАДЕЙ (стихи разных лет)
«Глубокая ночная тишина…»
Глубокая ночная тишина.
Вдали огни мерцающие — город.
Жизнь выпита почти до дна,
Так неожиданно и скоро.
А жажды я совсем не утолил
И не стою, склонившись у колодца.
Так молодо, так сильно сердце бьётся,
И кажется — ещё совсем не жил.
«Лирической поэзии река!..»
Лирической поэзии река!
Как Млечный путь на августовском небе,
Как жизнь — непостижимо-глубока,
Жизнь — вопреки всему!..
МАРИЯ
1. «…Сегодня вспомнились мне Пиренеи…»
…Сегодня вспомнились мне Пиренеи,
Бискайского залива грозный шум,
Среди движенья образов и дум,
Далёкий образ предо мною реет…
2. «Мария! Кудри чёрные как смоль!..»
Мария! Кудри чёрные как смоль!
В них синева морская отражалась.
Колеблет память сладостную боль,
Запечатлев навек любую малость.
Под гул волны я слушал голос твой,
Гортанный голос, низкий и горячий.
Потом сияла ночь. Шумел прибой.
Цвели магнолии на белой даче…
И вновь неумолимый зов дорог.
Звенели рельсы, или за кормою
Вода бурлила, иль шумел поток
На дне канала, где-то подо мною!
Я многим это сердце отдавал.
Тебя затмить они могли, быть может,
Но никогда я женщин не встречал,
Хоть отдалённо на тебя похожих.
3. «Твой южный край, где дремлют Пиренеи…»
Твой южный край, где дремлют Пиренеи,
Мария! Я навеки полюбил.
Где видно с гор, как океан синеет,
Где эти кудри тёплый ветер бил.
За преданность в глазах полузакрытых,
За тёплый шёлк доверчивых колен,
За привкус губ, покорных и несытых,
За неожиданный блаженный плен —
Спасибо и прощай!
Опять свобода
Неугомонную волнует кровь.
Но жадной памятью я сохраню на годы
Твою короткую, ревнивую любовь…
Матери[20]
Провожать тебя я выйду,
Ты махнёшь рукой…
М.Лермонтов
Мой детский мир такой уютно-тёплый,
Под маленькой иконкой в головах.
И через замороженные стёкла
Звезда рождественская в небесах.
Обсажен ёлками каток на речке.
И вот домой врываешься едва,
Уже трещат в большой голландской печке
Берёзовые жаркие дрова.
И мама Лермонтова напевает
У изголовья стихшей егозы.
И тихим белым ангелом сияет
Через кристалл счастливейшей слезы.
Всё так и вышло. Вставил ногу в стремя,
Махнул рукой, и вот за годом год…
И материнское поднявши бремя,
Заплакал белый ангел у ворот.
Но памяти, средь мусора и вздора,
Одно виденье сердцем вручено:
Тот дом, где у дощатого забора,
Под шум дубов, расстались мы давно…
Корсика
Елене Люц
Петрето, Бонифачио, Сертень.
Как радостно звучат для уха!
Из Портоверрио старуха
Сказала мне в тот августовский день:
«Кто раз увидел остров голубой,
Теряет сердце здесь навеки…»
Сияет Корсика передо мной
С тех пор, лишь я смыкаю веки.
Я со скалы, неловкий рыболов,
Ненужную закинул леску.
Зато легенды и дела веков
Летели с башни генуэзской.
Три имени — три горные орла —
Поборники народной воли.
Их память корсиканца сберегла,
Рока, Корео и Паоли!
Взлетало море синее у скал,
Легчайшей бешеною пеной.
И в дикой радости тебя я звал:
«Карабкайся сюда, Елена!»
вернуться
20
Этот эпиграф из Лермонтова повторяется в другом стихотворении, посвящённом матери: «Так с тех пор до конца, до могилы…», из цикла «Памяти отца» (книга «Годы и камни», Париж, 1936 г.).