Синий глюк
Екатерина Алексеевна Цибер
СИНИЙ ГЛЮК
(миниатюра)
Что-то такое наклевывалось. Любопытное. Важное для слуха.
Только понять: что? – он пока что не мог.
Те люди слишком много болтали. Он будто тонул в реке. И делал попытки выжить.
Сначала он выжил тех, кто досаждал ушам больше всех: свинячью рожицу и его мамашу, которые всхрюкивали о жестокости каких-то преподов.
Кто такие «преподы»? Он не знал. Но хрюканье было таким назойливым, что он мысленно встал на сторону преподов. Хоть и не знал, где она, их сторона.
– Мам-мам-мам! – шмыгая рыльцем, хрючил комочек жира. – Хрен знашь што в долбаной школе! Кхр! Преподы прям шкуры с ума дерут! Оно мне надо, кхр?..
– Вот, зацените, кхр, как дитишек звери в законе пытают! Второй раз сочиненье за него набряцала – и хрен знашь што, кхр, поитожно! Сызнова велено писать! – тяжеловесно ворочаясь туда-сюда, жаловалась мать мимобредущим. – Ето ш-ш-ш надо ш-ш-ш, дитишек разами мучить! Изверхи, кхр!..
Мимобредущие не вникали – шли себе куда шли.
Но его уши хотели поймать ту особую рыбку, которая металась в тяжелых волнах фраз. Уши требовали жертв. Он выжил рожицу с мамашей из пельменной – внушением тревоги.
Потом уши настояли выжить сутулого хрипуна и тощую скрипелку.
Эта пара хрипела и скрипела с момента его залета в лаврово-луковый мир, сдобренный сметаной.
Он, конечно, не ел. Потому что не мог, не хотел, не был обязан. Но что-то такое чуял – как бы настойку дурманного хво-тыр-ща; то, что переводилось примерно: луки, лавры, жиры, расслабуха, блага.
Он знал, что им тут неплохо. Но из-за них плохо его ушам. И потому хрипуна со скрипелкой он тоже отправил прочь.
Разве их речи – речи?..
– Рыжая опостылела! Белая приходит поздно! Кх-кх! – сипел хрипун. Или хрипел сипун. Что в тутошнем мире, наверно, одно и то же. – Черная бестия, и ты егозишь!
– Сссам сссуешьссся, сссам и ссстукаччч! Сч-сч-сыч! – счикала девица. – Сссам сссволочь!..
Он внушил им просто отбросить вилки. И разойтись – направо, налево; в разные дни.
Но лишние фразы остались...
Самыми лишними ему казались тягуче-басовые жалобы коровы без рогов, изливаемые в примитивный людской передатчик.
– Чего ты меня морочишь, олух? Я думала, ты описываешь разные сорта меда! А у тебя, оказывается, один и тот же мед в разной фасовке! Вот дурак так дурак!.. Сказано: купи липовый! Значит: купи! И попробуй мне только не купить! Я тебя дома так прищучу, так прищучу! Без всего останешься – и мед не поможет!..
Он заставил заглохнуть бас. И отправил корову так далеко, как смог. Чтобы спасти того, кто купит не тот мед. Или совсем не купит.
Вздох облегчения: теперь корова и тот, кто был с нею на связи, – уже не в одной стране и даже не в одном времени. Побочный эффект самозащиты – помощь другим.
Близкожующие глотали пельмени молча. Они ему не мешали. Они думали только: «Горячо! Вкусно! Сытно!..»
Но вон те, за четвертым столиком, резали слух. Четверо дюжих быков в черных штанах беспрерывно мычали о пользе здоровья и дружбы. И пили, пили, пили то, чем на его родной Зоне чистят Медное Поле Отдыха. Неэкономно пили. Много, жадно. Всё громче мыча о любви к особо важным вещам.
Официант выдохнул: «Ох!» – когда горластые быки, забыв бутылки, дружно потопали прочь. Официант догнал выжитых – забрал у них мятые бумажки.
Официант не раздражал – говорил мало, негромко, напевно. «Приятный малый! Даже наводит на мысль, что мог бы оказаться из наших, судя по тембру...»
Он выжил еще человек пятнадцать. Зал почти опустел.
Он прислушался. Улыбнулся: важное – важно!
– Нет-нет, – лепетала земная девушка. – Ничего не изменится... Каждый видит только свою клетку, каждый видит только свою кормушку. Лозунгами тут не помочь!
– Мы обязаны сделать из них людей! – настаивал юноша. – Вот прямо за этим столом скончался Н. Л. О. – от переутомления, от неустанных попыток! С вилкой в руке! Погиб лидер! И мы сами! Должны! Продолжить! Менять мир!
Юноша призывно стучал кулаком по столу. Посуда позвякивала.
– Не порти, пожалуйста, мне аппетит! – молила девушка. – И веди себя тихо. Здесь не митинг. Не пугай людей!
– Где ты их видишь, людей-то? – шипел юноша. – Мясом питающиеся!
– Есть пельмени – не преступление. Мы сами их едим, – отвечала девушка, – и Н. Л. О. их ел...
Да! Они снова озвучили код! Да и рыбка – вот она, рыбка-идея! Осталось: уточнить запрос.
– Я не понимаю причин, по которым меня позвали... – сообщил он, посадив синюю тарелку на край стола. – Хотя, возможно, наши поймут... Итак?..